Тонкое, кусачее, не родное одеяло, такое же, видимо, как во всех комнатах для постояльцев, вообще-то должно было быть легким, но давило, как дома ватное. Нет, ещё хуже. В темноте двухместной комнаты, комнатки, точнее, казалось – не продохнуть, и открытое окно совершенно не спасало – на улице было душно... затхло даже. Низкие плотные тучи накрыли распадок сверху, как шуба – корчагу с подходящей хлебной квашней.
Ар-Те отогнул верхний край одеяла ещё сильнее, до самых бёдер, потом до колен, а после и вовсе спинал его в изножье кровати, к самой массивной спинке, почувствовал, что от него, потного, пахнет почти так же кисло, как от козы, из шерсти которой мастера страны Мо делали пледы и подороже, и качеством получше. Поморщился – ему, чистюле, ужасно захотелось снова вымыться. Да хоть и холодной водой! Останавливала его только мысль, что, встав, он от сонной и одурелой от внезапной побудки тутошней прислуги битый час ничего не добьется всё равно, ни воды, ни мыла, ни полотенец. Долгий вздох, не поколебавший, однако, застоявшегося воздуха, сопровождал это открытие. В глухой, тоже какой-то ватной тишине слышалось мерное и сладкое посапывание Э-Ви.
Как он может спать?.. – Второй Н-Та подавил внезапный и острый прилив досады. Падоксально, однако, оберегая сон брата именно, Второй не зажигал свечу. Опустив на мгновение ресницы, Ар-Те тут же распахнул глаза: даже под веками мгновенно полыхнуло белым.
Сверкает? Гроза? Собралась наконец?
Пришлось ждать несколько бесконечных минут, прежде чем снова полыхнул, высвечивая всё в скудно обставленной комнате, резкий, почему-то розовато-белый свет. В полной тишине, между прочим... которая давила так же, как духота, и после следующей вспышки, аж целую минуту, в которую Н-Та, со столь же неожиданным, как до того досада, проснувшимся озорством успел мысленно окрестить нынешнее природное явление Грозой Розовых Молний.
А потом до слуха донеслись... нет, не громовые раскаты, пусть и далекие-глухие, а... мышьи какие-то шорохи и постукивания, и не из-за окна, а из коридора.
Суета. Шаги... торопливые. Тихие голоса. Тихие, но от обеспокоенности несколько... нервные?..
Да что случилось-то? Пожар, что ли? – Средний Н-Та уже сидел на своем жестком ложе, и как вскочил, ощупью схватив халат с сундука, он и сам не понял. Накинуть его, правда, сумел уже только за дверью, та еле ещё и открылась второпях-то, выпуская Юношу в коридор. Да ещё жмуриться пришлось – а ведь ярко ли светит красноватый фонарик в руке у хозяйского сына?
– Что стряслось-то? – спросил Ар-Те, просунув вторую руку в широкий рукав и одним движением свободной уже правой выгребая массу волос из-за воротника.
Неожиданный зевок удивил его самого – спать же до этого мгновения не хотелось совершенно!

Отредактировано Ар-Те Н-Та (2016-01-29 22:39:45)

На простоватом от не исчезнувшей еще заспанности, круглом лице коренастого Юноши, походкой и повадкой весьма похожего на почтенного хозяина постоялого двора, явственно читались растерянность и досада. Но фонарь он приопустил, перестав светить ни в чем не повинному пока постояльцу прямо в глаза. И на том спасибо, а то хотелось заслониться – ладонью, или хоть вот широким шёлковым рукавом.
– Так это... Господин Н-До... Худо ему... с коня, значит, упал, горит весь... – забормотал парень торопливо и невнятно.
– Не мямли, – наплотно запахивая халат, слегка поморщился Ар-Те, даже не подумав, что он не со своим пажом разговаривает. – Дальше.
– Лекаря надо, – смущенно брякнул сын хозяина, отводя взгляд и, видимо, соображая, какого, вообще, демона он тут стоит и отчитывается перед ровесником, который, собственно, никто и звать никак – очередной проезжающий. – А где ж его среди ночи?.. Поеду вот в деревню, наверное.
– Поедешь, – поднимая глаза, подтвердил Н-Та, закончив заправлять концы пояса в аккуратный узел. Остатки сонливости улетучились, как дымок от погашенного свечного фитиля. – А где этот упавший Господин?
Второй сам хорошенько ещё не понимал, зачем это спросил. Просто вдруг оказалось, что не зря не спал.
– Так это... там, – детина махнул было фонарём, должно быть, устыдился своего косноязычия, по инерции пояснил, – в общей комнате. – Потом помрачнел, вновь не понимая, чего это его допрашивают, командуя, и сам спросил с подозрением: – А тебе зачем? Ты... Вы – лекарь?
О, как чудесно, мы вспомнили о вежливости – определенно, дела идут на лад. – Ар-Те старательно спрятал улыбку, щекотнувшую уголки губ, посмотрел насмешливо и прямо:
– Я не лекарь, но кое-чему меня учили. 
Какой я скромный, – эта насмешка уже предназначалась себе. –  А до чего наглый – это вообще, ни в сказке, ни пером. Однако, если всё семейство в том же бестолково кудахтающем состоянии, что и младший его представитель, бедный Господин Как-Его-Там может окочуриться только от их суеты до того, как лекарь прибудет.
– Так где он? Веди к нему быстрее!
Хрупкий аристократишка прямо-таки подхлестнул приказом, словно не сомневался, что имеет на это право, и хозяйский сын, который был в полтора раза массивнее, глянув хмуро, развернулся и снова мотнул – и головой, и фонарём – пошли, мол.
В общей «зале», как Ар-Те и ожидал, царил переполох. Ещё щурясь от особенно яркого после темноты коридоров света, Второй Н-Та увидел больше, чем хотел бы: хозяин, то и дело оглядываясь, испуганно махал взятым за длинный край полотенцем перед носом крайне бледного темноволосого… э-э-э… да, несомненно, Мужчины, обвисшего на стуле, хозяйка вообще только беспомощно всплёскивала руками, да всхлипывала, машинально разглаживая чистейший передник. Когда и как Ар-Те боком просочился между ними, почтенная чета Най не заметила, и дружно захлопала глазами, обнаружив, что какой-то хлыщик в халате с фениксами прикладывает два пальца к шее уважаемого Господина Н-До. Кажется, возмущённо завопить они собрались хором – высокая грудь хозяйки видимо приподняла пелерины мощным вдохом, но Второй Н-Та пресёк его, деловито заговорив:
– Чтимая Госпожа, у Вас ведь, как у доброй и рачительной хозяюшки, конечно, найдётся уксус? Нужно разбавить его водой, чтобы растереть Господина, это немного собьёт жар. Мёд… мёд ведь у Вас тоже есть, верно? И заварите чок, прошу Вас. Можно не крепкий, но много, чем больше, тем лучше. Спасибо. –  Юноша обернулся к владельцу гостинички: – Будьте добры, помогите перенести его на кровать, – сам Ар-Те уже встал к бессознательному незнакомцу боком и закидывал его безвольную руку себе за шею. Прямой и строгий взгляд серых глаз без слов говорил мужику – «Ну, чего ты стоишь, как чурбан, помогай уже!».

Отредактировано Ар-Те Н-Та (2016-02-05 17:33:03)

Второй Н-Та открыл было рот, чтобы столь же любезно выцыганить у «любезной хозяюшки» ещё и лечебных травок из наверняка существующих припасов рачительной жены и матери, но... Они уже подняли несчастного в стоячее… ну, почти даже ходячее положение, если, конечно, можно счесть ходьбой неторопливую «езду на тройке», то есть дружеское волочение двумя поддерживающими под мышки и за талию доброхотами, когда…
Н-да, ни один подгулявший посетитель, обычно так именно передвигающийся, ни разу до сих пор не отшвыривал хозяина постоялого двора, словно одну из тех безмозглых, но огорчительно безвинных высоких табуреток, что аккуратным рядком стояли у стойки – его обычного рабочего места. Просто диво, как почтенный господин Най, смачно впечатавшись спиной в стенку зала, ничего себе не сломал. Заполошный визг его не менее почтенной супруги, рассекающего пропитанный ароматами пищи воздух, заметно припоздал, и, в общем, вполне можно было подумать, что дородный трактирщик, в, безусловно, оздоравливающей позе «пятки вместе, коленки врозь» съехавший по деревянным стенным панелям, ошалело трясёт головой, именно от осколков этого вопля в ушах стараясь избавиться.
Ар-Те весил, по крайней мере, втрое меньше гостеприимного хозяина, и, видимо, поэтому, он не шмякнулся неподжаренной отбивной в противоположную стену – его развернуло в полёте к ней. А может, и не поэтому.
Однако новый крик – уже не хозяйкин – на мгновение вышиб у него дух, не хуже, чем удар об стенку, заставив замереть на месте. Полный ужаса и одичавшей боли выкрик поразил Ар-Те даже сильнее внезапного превращения полумёртвого, считай, бессознательного тела в сущего демона.
Что?! – Второй Н-Та похолодел, по загривку пронеслась волна ледяных мурашек. – Терзать?.. Разве мы его терз… Снова? То есть раньше кто-то…
Додумывать Юноша категорически не успевал, тело реагировало гора-а-аздо быстрее разума, спасибо многолетнему и ежедневному тренажу. Шарахнуться в другую сторону от рыбкой нырнувшего за стойку Мужчины, взлететь по ступенькам короткой, но крутой лестнички в коридор с номерами Ар-Те заставили уж никак не думы и размышления, а исключительно рефлексы и навыки бойца.
Почему?
Да просто от кричавшего о том, что он не простит и не забудет «кшинасца, которого больше не застанут врасплох», такой нечеловеческой силой и опасностью веяло, что чуть ли волосы дыбом не вставали у всех – из маленького тамбура, укрывшего Второго Н-Та, ему было отлично видно: господин Най так и сидит у стеночки, а госпожа Най расширенными зрачками взирает на осколки травянисто-зелёных и розово-красных витражных стёклышек, выпавших из арочного проёма над стойкой от толчка разъярённого и смертельно напуганного, литого мужского тела в торцы винных бочек. Бокалы в специальной вешалке справа ещё позвякивали от встряски.   
Ар-Те перевёл дух. То, что он видел сейчас, не было какими-то особыми техниками, вроде Поцелуя во Тьме или Укуса паука, но нечто общее с ними в движениях якобы больного было – это тоже не изящная игра в бой ради красоты и демонстрации, это сам бой убийства для. Не возникало сомнений, что любого из них троих Мужчина прикончит, и глазом не моргнёт при этом.
И кого угодно ещё. – Именно на этой мысли дверь, к которой Ар-Те прислонялся, лихорадочно прислушиваясь к новым возгласам безумца (в чём, увы, тоже сомневаться более не приходилось) так вот, дверь дернули. Со стороны коридора. Н-Та схватился было за ручку... Но дверь дернулась сильнее и открылась, а Ар-Те оказался нос к носу к незнакомым глазастым Юношей.

– Да, мы пираты,
Чему не рады,
Нам стыдно людям
Смотреть в глаза,
И мы не знаем,
Куда стреляем,
Мешает целиться слеза!.. – донеслось из коридора, пьяным голосом с подвыванием.

Да, кстати, дети...
Их лучше за борт:
Малюткам рано
Глядеть на бой,
А если плохо
Умеют плавать,
Пусть гувернантку
Возьмут с собой.

Теперь помолимся
Мы скромно
За упокой
Души гостей.
Команде на ночь
По ложке брома,
Почистить зубы –
И марш в постель!

Нет, мы не рады,
Что мы пираты:
Всю жизнь краснеем
За черный флаг!
Семья и школа,
Вы виноваты,
Что нас толкнули
На этот шаг!

Гуляка горланил, удаляясь, а юный незнакомец стоял и улыбался, как последний дурак. Второй Н-Та удержался, и не закатил глаза, но слыша за спиной на удивление твердые шаги явно не кого-то из четы Най, прошипел прямо в дружелюбное лицо:
– Марш отсюда! Здесь опасно!

Отредактировано Ар-Те Н-Та (2016-02-14 03:10:24)

(Начало)

Духота. Казалось бы небо должно уже неизбежно разродиться водой, но пока корчилось в душных схватках, лишая сил и дыхания усталых путников, преодолевший не одну милю пути, пока ночь не застала их в дороге. Постоялый двор не спал. Яру даже назвал его, сворачивая к видавшему виды трактиру, но Этту не стал запоминать.
- У нас всего два дня, чтобы собрать К-Ан-Набис Ал-Уи-Тус. Позже он станет бесполезен. - его тихий голос был лишён каких-либо эмоций, словно Этту сухо констатировал факт.
- Отлично...
Он даже знал, что за выражение лица состроит сейчас Яру, глядя ему в прямую спину. Обернись он к своему Наставнику, он бы наверное и мысли смог бы уловить, но черноволосый Мальчик не оборачивался, просто следовал к постоялому двору. Яру мог бы беситься с того, что они выехали ни свет, ни заря из-за какой-то "драной ромашки", бесы её сожри, но с другой стороны - откажись он, Этту всё равно поедет за нужной ему лично травой. Не принуждать ни к чему Наставника, сделать самому - это в духе Мальчика, вот только кто знает чем оно может обернуться... Может ничем, а может и плохими последствиями, а виноватая голова у Яру одна всего. Не убережёт Львёнка, Прайд его растерзает даже в Кши-На.
- Переночуем здесь. - Яру спешился и пошёл рядом со своим скакуном.
- Если бы не гроза, мы бы вполне могли остановиться в менее... людном месте, - добавил Этту, неприязненно глядя на дрожащий свет в окнах трактира. - Не спят. - снова констатировал он и легко спрыгнул на землю, привязывая своего скакуна к коновязи. Небо прорезала ослепительная розовая вспышка, отбросив на мгновение острые тени фигур и ветвей деревьев.
Люди внутри и впрямь не спали, что несколько настораживало Мальчика. Он бережно перекинул лямку сумки через плечо, сняв её с седла, и направился к дверям следом за Яру.  Общество людей, глупых и непомерно любопытных, привычно раздражало его. Этту уже смирился с тем, что ему приходилось терпеть их рядом. Ещё одна ночь ничего не добавит и не убавит от него. Возможная гроза сильно портила ему планы, но ради Наставника он, так и быть, останется в этом занюханном месте до утра. Сорвать редкий первоцвет в самом начале цветения - вот что действительно было важным для него, а трактир и дождь - суета сует...
Яру толкнул дверь внутрь и придержал её, пропуская в залу своего Ученика. Этту вошёл и тут же посторонился. Им навстречу к выходу шёл человек в плаще, явно собирающийся покинуть постоялый двор. Яру остановился и Этту перевёл взгляд на стоявших в зале не то хозяев, не то постояльцев. Вид у них был такой, словно только что они узрели нечто ужасное и невероятное. Разве что рты не пооткрывались, столь красноречивы были их взгляды в спину тому, кто прошёл мимо них двоих.
Этту приподнял бровь и вопросительно глянул на Наставника. Яру чуть дёрнул плечом, мол, "а вот бес знает, что тут происходит!".
- Доброй ночи, господа, - состроил более-менее дружелюбную, но короткую улыбку Этту, внимательно оглядывая собрание из местных и не очень местных. - Кто здесь отвечает за ночлег?
Яру скрипнул зубами, кляня про себя прямолинейность наследничка Прайда. Наверное Этту нужно было быть вежливее, а не высверливать дыры в постояльцах своим ледяным голубым взглядом. Этту не играл ролей, просто был таким всегда, прямым, как палка. По-крайней мере Яру хотелось в это верить. Но сейчас время явно застыло в таверне, а появление Мальчика и Стража только добавило холода во всеобщее напряжение.
- Нас выгонят отсюда и придётся спать под дождём, - шёпот Яру тут же напомнил Этту змеиное шипение, разве что яд не закапал с его уст. Воображение тут же нарисовало эту картинку в мозгу и глаза черноволосого юноши засверкали затаившимся в их глубине смехом.
- Я отдам тебе свой плащ, если так случится, - шепнул он в ответ и снова повернул голову к не спящим по неясной причине людям.

Отредактировано Этту ад Танвири (2016-02-22 01:23:09)

Этту замер, забыв на мгновение о окружающем его переполохе и собственном вопросе. Мужчина, что шёл к выходу, внезапно повалился без признаков осознанности действий. Это было странно вдвойне и, похоже, что причина всеобщего изумления как раз и падала сейчас на одного из юношей. К нему бегом кинулся светловолосый с лестницы, стремясь помочь, но было поздно. Мужчина, падая, почти придавил молодого кшинасца, оказавшегося ближе всех к нему. Теперь они вдвоём пытались поднять его с пола, но не это привлекло внимание принца. Тот, что сейчас старался поднять обмякшее тело, сказал что-то о серьёзной болезни. Этту вгляделся в положение тела больного, тут же определив, что смерть ещё не дышит ему в спину. Пока что...
Лучше было бы, если б Этту мог бы видеть его лицо и грудную клетку. На какое-то мгновение голова больного запрокинулась и Этту шагнул вперёд, выхватывая взглядом бледность кожи, тени у глаз, приоткрытый рот мужчины... Ни пузырей у рта, ни кровотечения, ни тремора крошечных лицевых мышц... никаких очевидных  признаков отравления ядом. Возможно запах его дыхания мог бы подсказать больше, но... если это болезнь, то вряд ли стоило испытывать судьбу столь откровенно. А если отрава не была смертельной, то, возможно, имели место иные проявления? Экскрементами в таверне не пахло, значит, отрава подействовала не на желудок и кишки. Он не хрипел и не задыхался - значит, лёгкие его оставались в порядке. Сердце? Не похоже. Нет серости, западания глазных яблок, нет крупного пота на лбу. Если только...
Мальчик отвёл глаза от мужчины и огляделся. Выбитые стёкла витража, покачивающиеся предметы обихода, сломанная мебель...
...Это было что-то, вызывающее бред и видения. Судя по имеющемуся беспорядку, он сейчас прав. Возможно именно поэтому у присутствующих был такой вид, когда они с Яру вошли сюда. Либо у мужчины сухой жар и видения были вызваны именно этим явлением. Если и была отрава, то отравитель был слишком плох, раз его цель до сих пор жива. Имело ли смысл травить мужчину чем-то столь похожим на обычную болезнь, отравой, не вызывающей подозрений у окружающих? Или это лишь промежуточная стадия отравления, за которой последует его смерть? Может быть, через час или два...
- Добавьте в травник один корешок Зу-Аран-Ги. Больному болезнями он никак не повредит, а если Мужчина получил отраву - это тут же станет очевидным. Его вырвет, - и снова его голос прозвучал холодно, даже отстранённо, словно речь шла не о человеке, а об некоем предмете, находящемся тут, с которым нужно что-то сделать.
Этту открыл сумку, запустил туда кисть, и вытащил маленький сухой стручок корня, о котором говорил. Он мягко положил его на ближайший стол, поймав взгляд своего Наставника, в очередной раз предостерегающий его без слов. Этту улыбнулся тут же, как учили, но кажется его краткая безэмоциональная улыбка вышла совсем невпопад. Яру готов был ударить себя рукой о чело, будь они наедине сейчас, но пока только закатил глаза и закрыл их.
Этту убрал улыбку и тихо вздохнул, отступив от стола. Затем перевёл взгляд на тех двоих, что поднимали мужчину, но не сделал ни единого шага, чтобы как-то им помочь. Человек болен, у него были видения и, кто знает, закончились они, или ещё нет. Яру всё равно не позволил бы ему заразиться какой-нибудь мерзостью от неизвестного. К тому же, возможно, Мужчина скоро умрёт и тогда у Этту появится отличная возможность заглянуть в его внутренности, чтобы разгадать эту тайну. Он даже уже представил себе, как делает первый надрез...

...Крови не будет, потому что она уже свернётся в мёртвом теле, но если понадобится сделать надрез ещё живому...
Взгляд Мальчика невольно вернулся к больному, и сердце ёкнуло в предвкушении, рисуя в воображении медленно раскрывающиеся алым цветком края раны и набухающую каплю крови, стекающую по коже, и неумолимо превращающую алый потёк в рисунок из брызг и багрового яркого кружева... На смену серой реальности пришло острое чувство - Желание увидеть это ещё раз! Этту чувствовал как зачастило его сердце в груди, и как дрогнули тонкие пальцы в предвкушении этого воображаемого прикосновения к прекрасному алому потоку... Он едва слышно выдохнул, не отводя взгляда от больного.
Он ещё жив... И Яру вряд ли обрадуется, снова сейчас видя в тебе монстра. Он видит.

Разум отрезвлял непрошеное забытьё. Этту медленно положил руку на ремень сумки, сжал пальцы на нём и опустил ресницы, плавно отвернувшись от помогающих Мужчине в беспамятстве. Он чувствовал взгляд Яру на себе, и предпочёл не делать сейчас ничего из того, что вызовет у Яру бессильную цветастую ругательствами речь в мыслях, а позже и в озвучании один на один. Этту сложно было понять то, что чувствовал Яру, но он научился определять название чувств по выражению лица Наставника и с его слов, научился ощущать его. Когда выяснилось, что Яру знает больше, чем кто либо в окружении принца, между ними возникло нечто, похожее на связь. И сейчас Этту чувствовал эту связь в буравящем в тревоге взгляде. Опасения Учителя Этту старался сгладить моментально, превращаясь из ледяного целеустремлённого Юноши в тихого, покорно отступающего в сторону по воле Наставника. Вот только о причинах этого явления мог знать лишь Яру. Только он и никто иной из живых в этом мире.

Отредактировано Этту ад Танвири (2016-03-03 13:59:11)

Надвигающийся ливень пригнал ещё путников в таверну. Распахнутые двери, голоса, приветственные речи... Этту отошёл от стола, прихватив корень, решительно и грациозно направляясь к хозяину, чтобы чуть ли не силой вложить в его ладонь сухой на ощупь стручок. На мгновение ледяные осколки глаз Мальчика встретились с глазами владельца этого гостеприимного места и тот уже не мог возразить ничего, сжимая в ладони заветный корешок, отданный ему юным лянчинцем, глянувшим так, что все слова тут же застряли в глотке. Этту не принимал возражений.
- Напоите Вашего гостя, - чеканя каждое слово, произнёс черноволосый Юноша, отступая тут же с кошачьей грацией в сторону Стража, всё ещё ожидающего, когда хозяйка подсуетится и выдаст им хотя бы какую-то комнату. Ради Этту ад Танвери, которого он должен защищать и увести отсюда поскорее. Львёнок невольно привлекал внимание - своей юностью, необычностью одежд... впрочем как и он сам. К тому же если уж в глазах Этту загоралось пламя, то следовало быть настороже. Как бы принц не надумал что плохое.
- Комнату и поживее, добрая госпожа. Торговаться о цене не станем, почтенная, сойдёт любая. - Яру был очень вежлив и терпелив, всё, что угодно, лишь бы суметь увести принца на покой, пока льёт надвигающийся дождь. Что ехать потом по раскисшей дороге  - уже не так волновало, хуже не углядеть за мальчишкой, который снова перевёл взгляд на больного Мужчину. И Яру его взгляд очень не нравился.
- Этту! Нам лучше пойти с этой доброй женщиной. Переждём дождь и продолжим путь.
Мальчик медленно выдохнул и послушно приблизился к своему Наставнику и женщине.
- Да, Учитель.
  Только теперь он повернулся лицом к двери, разглядывая вошедших им вслед людей. Это были кшинасцы, одетые как слуги. Впереди них вошёл один, кажется, являвшийся главным среди них. Он выделялся и одеждами, и манерой, хоть и было видно, что он устал и плохо спит, что не помешало ему с шутками явится посреди ночи сюда. Простолюдин или нет, кто знает. Этту не нравилось, что в таверне теперь стало так людно. При дворе его и пальцем не посмеют тронуть, а тут народ дикий. Но на разбойников вошедшие не тянули, и хвататься за меч было рано. Однако вполне естественная настороженность от всей этой ситуации всё же возникла. Да и Яру вроде был не в восторге от этого, ибо спешил, вежливо, но настойчиво подгоняя словами хозяйку. Этту знал, что не следует сейчас вести себя вызывающе, как не следует и смотреть на Мужчину в обмороке, и на тех странных двоих, что помогают ему. Может, этот Мужчина их друг или отец?..

Поутру ушли туда.

Отредактировано Этту ад Танвири (2017-04-10 12:43:07)

Вторая попытка изобразить сопящего и краснеющего от натуги ярмарочного силача с мешком зерна не по силам на потеху собравшемуся народу, к счастью, оказалась и последней. Ар-Те, конечно, и сам над собой посмеивался, но другим этого позволять ...слишком долго совершенно не собирался, а в шуты – не нанимался. Тем более, народу всё прибывало и прибывало - гроза загоняла всех путников под гостепримную крышу постоялого двора. Самых разных путников – прислушиваясь к речам Мальчика-лянчинца, как-то подозрительно настойчиво впаривавшего хозяйке некий чудодейственный корешок, и Синего Стража, Второй Н-Та не упустил из виду и новоприбывших гостей – простолюдина и… социальная принадлежность второго сразу не определялась – не крестьянин точно, а вот дворянин ли?.. Если и так, то мелкопоместный явно.
А дальше Второму Н-Та пришлось отвлечься от наблюдений в пользу новой порции силовых упражнений, но уже не сольно, а в дуэте: улыбчивый паренек, который и сбил с ног Мужчину, наконец соизволил помогать, и довольно ловко, надо отдать ему должное, взвалил на себя половину живого груза, не забывая при этом про шуточки-прибауточки. 
Весёлый, однако, Юноша, прям балагур... − отметил Ар-те. Но поднимать грузного страдальца вдвоём, естественно, куда как сподручнее, так что – бодренько подняли, бодренько понесли… Уже разворачиваясь, чтобы волочить Мужчину в его комнату, которую взялся указать тот же хозяйский Сын, что разбудил вознёй в коридоре, будущий слушатель Государевой Академии краем уха уловил ещё одну шутливую реплику от новых посетителей.
И все веселятся… карнавальная ночь какая-то, право слово! – удивился Н-Та, чувствуя при этом, что воздух, кажется, искрит от напряжения. Конечно же, от наползающей на распадок грозы, о да.
Пока хозяйский Сын (хитрюга, хоть и с простецкой мордой) пристраивал на стол фонарик, с которым сюда и явился – типа, а я что?.. я при деле, у меня вообще руки заняты, как я вам помогу-то? – добровольные грузчики-носильщики свалили болезного на кровать… между прочим, даже с бархатным покрывалом. Обстановка показалась Среднему Н-Та необычной, тут тоже был стул, которым кшинасцы обычно не пользовались, предпочитая подушки и чистые циновки. И шкаф выступал из стены… видимо, комната для иноземцев. Но, слава Небесам, чистенькая и теплая, а это сейчас всего важнее. Пока кареглазый весельчак выпутывал руку из-под обмякающего на постели чужого туловища, Ар-Те пытался рассмотреть помещение подробнее, но не получилось – вслед за Сыном пожаловала хозяйка, с видом, между прочим, весьма недовольным, и понять её было несложно: мало того, что всучили какие-то вершки-корешки дикарские, взамен честного чока, и велели заварить, так… этот, вообще-то, милый светловолосый Юноша видел её насмерть перепуганной. Какой Женщине такое понравится?! Ясно, почему она не задержалась…
− Значит, побудем сиделками, − невозмутимо ответил юный аристократ, прихватывая в ладонь небольшую нефритово-зелёную обливную чашку и принюхиваясь к паркỳ над отваром. – Я не боюсь заразиться, я переболел зимней лихорадкой в прошлом году. Я останусь.
Отвар пах даже приятно… но поить им больного Ар-Те не собирался, разумеется, уж больно ему не понравился взгляд странного Мальчика, так что донце поставленной обратно чашки глуховато стукнуло о деревянную столешницу. Наблюдая за тем, как говорливый Юноша налаживает жаропонижающий компресс (молодец, кстати!) и решив, что пока лучшая помощь ему в том, чтобы не мешать, Н-Та холодно прищурился:
− Бредового? О, ничего особенного. Он просто разговаривал с демонами, бывает, знаете ли. Да и то... больше бушевал, чем говорил.
Чужие тайны – это чужие тайны, любопытствовать самому – можно, рассказывать кому-то – недостойно, уж это Ар-Те усвоил ещё в раннем детстве. Да и вообще, что значит «интересно»?..

«Любопытному на днях прищемили нос в дверях», – Ар-Те очень хотелось вслух напомнить это кареглазому Юноше, но он сдержался, подавил возмущение, вспыхнувшее вслед за недоумением – ведь крайне невежливо вот так лезть с расспросами о незнакомце к другому, не менее незнакомому человеку.
Однако, надобно сказать, что не сама аристократическая сдержанность знатного кшинасца помогла ему игнорировать столь неправильное поведение, а обстоятельства внешние – раскашлявшийся пуще прежнего больной на постели завозился в одеялах, как младенец в пелёнках своих, и забормотал, в отличие от младенца, весьма разборчиво, но… столь же несуразно. Нет, просьба закрыть окно ещё имела какой-никакой смысл, (пусть даже этого самого окна никто и не открывал), но что значит «не в Лянчине же, что наморозили»? Это в Лянчине-то морозно? – хорошо, что в слабеньком свете масляном лампы не особо можно было разглядеть, как от удивления на миг расширились серо-олубые глаза Второго Н-Та. Потом-то они прищурились, внимательно рассматривая возню Мужчины в постели – тот явно бредил. По-прежнему бредил. 
Или нет?.. – Ар-Те перевёл взгляд на лицо на подушке, которое было не румянее белоснежной наволочки. Любезный вопрос показался весьма трезвым.
– Нет, Господин, мы не знакомы, – мягко ответил Н-Та, кивнув на кареглазого паренька, – мы с Юношей... – пришлось запнуться – имя же его было Второму неизвестно, – ...с просто Юношей – всего лишь Ваши случайные попутчики. Вам внезапно стало нехорошо, и мы помогли перенести Вас сюда из общего зала. Думаю, Вам лучше хорошенько отдохнуть...
Да вот как бы не так! Благое и правильное начинание более чем хворого незнакомца – закутаться поплотнее и уснуть снова покрепче – сменилось, однако, совершенно неуместным возбуждением, попытками подняться и новой серией бессвязных причитаний о том, как нужно ему отсюда скорей выходить, выезжать, вылетать. Видимо, бред снова неотвратимо наплывал грозовой клубящейся тучей, гася оставшиеся светлыми части сознания.
Плохо. Плохо-плохо-плохо. – Ар-Те развернулся от тумбочки и склонился над Мужчиной, который бился, как муха в паутине, точно как муха же лишь сильнее запутываясь, отвел с пылающего, но бледного до синевы лица липкие от пота темные пряди, плотнее укутал бедолагу в полы плаща, а потом и вовсе прижал широкие плечи к постели, бережно, но сильно, говоря так же мягко и негромко:
– Не нужно Вам никуда, Господин. Не нужно. Вам необходимо сейчас согреться и поспать, сначала согреться и поспать, а потом уж и ехать.

Отредактировано Ар-Те Н-Та (2016-04-24 23:59:17)

- А я еще в детстве, - хмыкнув, Яо поправил на лбу "захворавшего" компресс и, зевнув, отошел к окну, чтобы тут же с ловкостью столичной кошки, привыкшей к высоким крышам, забрался на подоконник. Навес над окном был довольно большим, а значит, дождя и надвигающейся грозы можно было не бояться. Он втянул носом напоенный густой предгрозовой тяжестью воздух, глянул снова на хлопотавшего возле постели аристократа. Фоново же слушал, что там на дороге творится, вычленяя те звуки. что казались подозрительными. - Хм... с демонами разговоры вряд ли помогут ему в выздоровлении, но, быть может, все ж, Господин говорил не с ними?
Это он взял себе на заметку: вдруг ни с того ни с сего заговоривший со слугами Князя Ночи аристократ мог владеть информацией, которая поможет. Надо бы еще тех слуг расспросить, что остановились переждать грозу. Но это можно и чуть позже, тем паче, что хворый завозился и очнулся, почти осмысленно, пусть и осоловело, глядя на них с Юношей. А вот на замечание о холоде переглянулся с светловолосым аристократом - в комнате было достаточно тепло и даже жарко - помещение, пожалуй, было самым теплым в трактире, так как от внутренней трубы очага внизу шел хороший такой, уютный даже жар, наполняя домашним теплом воздух. Но Яо не стал спорить, спрыгнул с подоконника и прикрыл, пусть и не до конца, окно, направив воздух в другую от больного сторону. Прикрыв рукой зевоту, он мягко ступил за спину блондина, осматривая и того, и другого, слушая их разговор и тревожные возмущения измученного недугом Мужа. То, что это именно Мужчина уже, подтвердилось почти сразу им же самим. И мягкие, пусть и казавшиеся убедительными разговоры светловолосого (ох, и красивы же волосы, кстати!) Юноши явно не убеждали упрямца в его неправоте.
Громко и демонстративно тяжко вздохнув, Яо в один шаг оказался у постели, подвинул ненавязчиво так парня и, оказавшись верхом на ногах Мужчины, приложил к его губам указательный палец. То, что ноги лежачего были при этом довольно сильно и умело "скованы", внешне заметно не было. Зато теплая и милая улыбка Яо дала понять, что тот не желает вреда.
- Тшшш... можно и дуэль конечно, но давайте позже, а? Бесчестный и совершенно нелепый поединок с больным мне лично был бы противен. А еще подумайте, Господин, что сказала бы Ваша покойная жена - да будут цветы в ее Сне нежны и прекрасны, - если бы увидела, в каком состоянии Вы собрались скакать в ночи, в дождь и грозу к ней на могилу? Уж ей-то, верно, торопиться некуда, она дождется, рано или поздно, а вот Вас бы она непременно отчитала бы. Я прав?
Он склонил голову на бок, с сочувствием глядя на Мужчину. Вообще-то, ему и правда было жаль, что дорогой этому Мужу человек покинул его, но если тот и дальше будет бушевать, придется его вновь успокаивать. Правда, на этот раз сохранить тайну не удастся - светловолосый Юноша увидит и поймет, что это не просто забытье, а сон с легкой руки Яо.
- Пожалуйста, мы правда хотим добра Вам, Господин.
Дар убеждения, конечно, у него хорош, но что возьмешь с того, кто мечется в лихорадке и бреду?
- Кстати, я не представился: Юноша Яо Ми-Н. Бродячий актер, акробат и просто мальчик на побегушках, как уж придется. К вашим услугам, Господа.
То что он в это время сидит верхом на коленях "хворого", его ни разу не смущало - тем забавнее видеть реакцию этих двоих. Впрочем, перегибать палку не стоит и, если Мужчина под ним устал уже изображать из себя Великана в ярости, он готов очень чинно слезть и поклониться высокородным господам по всей форме.

Лау даже не понял, как снова оказался в кровати. Вроде бы вот только что его взор упирался в дверь, к которой он стремительно пробирался, и вдруг мгновение – и он уже смотрит в потолок. Что произошло между двумя этими картинами, для него так навсегда и останется загадкой. Возможно, если бы не удручающее самочувствие, боль в горле и дурманящий туман в голове, молодой учёный почувствовал бы чужие прикосновения, пусть даже и мимолётные, а так… А так он только удивлённо смотрел вверх, на слабо узнаваемый им сейчас дощатый потолок. Затем перевёл взгляд на незнакомого Юношу, что как-то излишне фривольно обосновался на ногах Н-До. Кто он и почему позволяет себе подобное, усталые мысли никак не желали уразуметь, а аристократ начал слабо дёргаться, чтобы избавиться от живого гнёта.
Вот только у него опять ничего не получалось. Весь день у него ничего не получалось. Душа рвалась на части, готовая упорхнуть из тела, которое никак не может сдвинуться с места, лишь бы только поскорее оказаться в столице, а сам мужчина даже с хрупким юношей не мог справиться, никак не мог выбраться из-под него. Досада, возмущение, раздражение росли, гнев заставлял ноздри Лау хищно раздуваться, а тонкие тёмные брови сойтись на переносице.
- Немедленно выпустите меня! – больной хотел это выкрикнуть, но недуг и излишние усилия перехватили горло, потому получилось это лишь просипеть. Тоже весьма зло, надо отметить. – Прекратите меня останавливать! Уберитесь с глаз моих долой! – так как голос отказывал, слова превратились в разъярённое змеиное шипение. Да старший Н-До уже был готов перекусать этих недалёких существ, точно та самая змея.
Он начал возиться и дёргаться уже сильнее, извиваться и при этом шипеть нелицеприятности. Несмотря на хворь, ненормальная физическая сила осталась при нём, потому одержать верх над вредителями к него всё же могло получиться. Когда очередное бранное слово стало для самого мужчины последней каплей, он размахнулся и совсем неаристократично засветил кулаком удерживающему его брюнету, целясь между глаз.
- И не смейте даже вспоминать про И-Но! Вы недостойны даже слов о ней! – голос отчаянно срывался, почтенный академический преподаватель то сипел, то хрипел, то наконец яростно рычал. Мысли прочно застряли в болезненном дурмане, потому тот совершенно не понимал, что говорит. Только одно знал: ему надо к склепу семейства А-Тэо.

Мельком глянув в окно, Юноша Н-Та так же мимолетно отметил для себя, что непроглядный, как море туши, грозовой мрак над распадком малость потерял интенсивность черноты, приобретая некоторую разбавленность и сероватость – ночь явно скользила к рассвету. А с утра, между прочим, опять в седло, и ехать до вечера. А он, между прочим, даже не ложился. Второй Н-Та, вежливо пряча зевок кистью, приложенной к губам тыльной стороной, и насупился, будто повторяя мимические упражнения столичного господина, энергично и с бранью, пусть и весьма литературной, сталкивающего с себя живой груз, пытавшийся удержать его в постели.       
Да как же, как же, так вот и получилось спокойно посидеть и поболтать с юным актёром, при таком-то беспокойном пациенте! С некоторым удивлением (а коли уж совсем правду говорить – с немалым) Ар-те уставился на Мужчину, прямо таки шипящего и фырчащего, как кипящий сосуд для заваривания чока, да к тому же потом еще рычащего-пихающегося, чего сии сосуды себе, как правило, не позволяют. Причём пихался больной на диво энергично, особенно если учесть, что он совсем недавно выбрался из обморока, во-первых, и получил в таб… в «Небесное окно», во-вторых. После такого, по идее, любой дюжий молотобоец должен мирно отдыхать до вечера, а тут такое противоестественное буйство! Молотом не машем, а вот кулаками очень даже!
Пожалев какой-то частью мыслей, что не взял того отвара у странноватого лянчинского Мальчика – может, и пригодился бы сейчас, Ар-Те подхватился, метнувшись было, чтобы по пути гибко наклониться и подхватить тяжелый такой табурет – грешным делом подумал Юноша, что стукнуть этим необычным для Кши-На предметом меблировки по раскалённому не в меру темечку – меньшее зло, чем отпустить болезного в дальнюю дорогу одного в самый тёмный ночной час, но… оказалось, что уже не надо. Тощенький, гибкий, и с виду совсем не сильный (а по сравнению с Мужчиной – так особенно) братец-акробатец управился сам – и руку заломил, да как еще умело, и по уху дал бедолаге-буяну. Вроде и не сильно дал-то, а тот, однако ж, повалился, как куль с зерном.
Вот как? – отдавая новому знакомцу уже не нужный, скорей всего, компресс и разгибаясь после ответного поклона, Второй Н-Та пытливо прищурился. – Это техника боя какая-то неведомая, или просто все меры воздействия наконец суммировались и произвели нужный эффект? Любопытно.
– Да, пусть его дух погуляет в приятных ему местах за время сна, и подарит отдых усталому и нездоровому телу, – вежливо согласился юный аристократ, в свою очередь внимательно рассматривая… как бишь его?.. Яо?.. – Моё же имя Ар-Те, Второй сын семьи Н-Та. Мы с братом едем в столицу, этим утром выехали из поместья, остановились здесь, опасаясь непогоды.
Он сказал достаточно – и что местный, и что живёт… жил не так далеко от постоялого двора, и что едет не один, и что достаточно родовит. На всякий случай, говорят же, объявилась банда разбойников, что нападает на одиноких проезжающих.
Но Второму нравились эти живые карие глаза, нравилось почтение, которое Юноша, несмотря ни на что, выказывал господину... – как его называл хозяин? – ...господину Н-До, да, и его покойной жене.
– Так Вы с труппой, или один промышляете, милый Яо? – повторил свой вопрос Ар-Те. – Я бы пригласил актёров к нам, чтобы порадовать родителей. В деревне, знаете ли, не много развлечений.

Отредактировано Ар-Те Н-Та (2016-08-09 21:00:24)