Точно так же, как заклинатели дождя вызывают грозу, правильная комбинация слов может вызвать торнадо.
"Колыбельная" Чак Паланик

Лето шло к середине. Шатко, валко, переставляя тумбы-ноги из жары и влажности. Они проскальзывали под щит тонкими обрывками - лентами, задевали дома, пробегались по воздуху, дурманили и истязали прохожих. Они вносили фальшь в стройный идеальный алгоритм погоды, нарушали гармонию цикла, надламывали музыку созданных стихий. И все же было в дикарках что-то прекрасное, необузданное и вечное. Та самая нота, что делает песню живой и наполненной. И Зильберт слушал. Он вдохнул насыщенный, полный взвеси капель, воздух.
- Еще раз, - пробормотал Зильберт под нос. Кроме него здесь никого не было. Только элитар, портативная установка для коррекции погоды и кар. Никаких лишних глаз. Берт отдыхал, сбежав от шума Департамента, от бесконечной вереницы бумаг и дел. От круговорота чужих желаний и амбиций. И твоего вечного врага: скуки. Стоит лишь на секунду расслабится, отпустить контроль, и вот она, прекрасный враг, готовая погладить и низвергнуть. Зильберт ненавидел это сосущее чувство, раздирающее изнутри, даря лишь равнодушие. Он только поплотнее обернул шарф вокруг носа и рта - ветер здесь был силен и любил по-мальчишечьи задорно кидаться в чужаков песком. Глаза спрятались за очками, а волосы в тугую косу, - Начали.
Аппарат ожил под пальцами, загудел почти неслышно, тонко, перекрывая поток. Туча материализовалась, сначала крошечная, младенец из взвеси, но быстро набухла и раздалась. Рванула выше, на волю, и элитар ей невольно позавидовал, хоть и жизнь ее не продлится долго. Туча плюнула молнией, и гром - рваный, мощный разбежался по пустоши. Ветер набирал силу, будто выжимая ее из воздуха. Он ярился, бился, но не трогал Зилберта. Ураган, малыш-имитация, обещал вскоре потерять невинность детских проказ.