Бло любил наблюдать за работающим шефом, виртуозность и плавность движений и блестящее владение техникой, любой – и неодушевленными машинами и собственными эмоциями – завораживало всегда, везде и всех, кто сколько-нибудь в этом вообще понимал. Зам прекрасно помнил тот исключительный случай с ониксом, который вернулся с одной дальней планеты в Федерации и… по всем параметрам шёл не просто на глубокую коррекцию, а на элементарную утилизацию, так он был измочален эмоционально, хотя находился еще только на одной трети использования своих физических ресурсов. Рауль тогда, начав доверительно беседовать с беднягой и многозначительно переглянувшись с Фалком, увёл оникса в свой кабинет, а зашедший туда минут через десять, якобы невзначай, зам, так же виртуозно подключился к исполнению пьесы «промывка мозгов», уже в четыре руки и… результатом стала всего лишь неглубокая направленная коррекция. Да, два главных нейрокорректора Амой, работающие одновременно и целенаправленно, могли бы перевернуть Вселенную… ну, или Федерацию уж точно, позволь им только Юпитер. А оникс тогда продолжил работу и прекрасно трудится где-то до сих пор.
Так что доверительные интонации Рауля Фалка нисколько не испугали, напротив, в себе он сейчас был абсолютно уверен, и поэтому партия с шефом обещала быть очень интересной. Ну, а уж отслеживать эмоции господина Ама Бло, за довольно долгую их совместную работу, научился не менее безошибочно, чем шеф – его собственные. К тому же, раз эксперимент столь блестяще подтверждался, Фалк хотел уже не просто его завершить, а еще и потрясти при этом шефа, ну, для некоего разнообразия производственных отношений, ибо удивить обоих нейрокорректоров уже мало что могло, и упускать такой лакомый шанс Бло не хотелось совершенно.
А посему, удобно устроившись в столь страшном для остальных элитов кресле, Фалк, отвечая на вопросы господина Ама, просто затылком чувствовал удивленную иронию, а может, и ироничное удивление шефа, конечно же, не поверившего ему до конца (кому это Рауль Ам верил безоговорочно, скажите на милость?), и готовившегося, несомненно, с блеском разоблачить сейчас своего зарвавшегося, как он считал, заместителя.
- Что ж, господин Нейрокорректор, я максимально расслаблен и, несомненно, получу удовольствие, но несколько иного рода, - мысли Бло текли спокойно и неторопливо, пока он, из-под чуть опущенных ресниц наблюдал за плавными и размеренными движениями Рауля, с комфортом устраивающегося за операторским пультом.
- Сегодня в нашей партии должна сыграть моя «домашняя заготовка», и я надеюсь, что она Вас хотя бы удивит.
Только два нейрокорректора могли позволить себе роскошь одновременно удобно устроиться на обоих концах цепочки «оператор – испытуемый», в обычных случаях комфорт явно смещался в одну из сторон, либо отсутствовал вовсе.
Но в данный момент Бло, не менее комфортно устроившийся в белоснежном, довольно таки эргономичном, кресле, для чистоты собственного эксперимента вернулся мыслями на трое суток назад.
Тейн. Друг ушёл – элит остался. И осталась память. Осталась вместе с болью, с переживаниями и сожалениями, но осталась глубоко внутри, отделённая теперь от действительности чистым стеклом разума, не мешающая мыслить и действовать. Осталась, пока жив сам Фалк, ибо забыть друга для него значило забыть часть себя самого, и довольно-таки значительную часть. Осталась, чтобы позволить забыть те ужасные три дня, вылившиеся, тем не менее, в блестящую разработку. Осталась, чтобы просто жить.
Фалк размышлял над этим, не забывая спокойно наблюдать за Раулем. Собственные внутренние часы и движение рук шефа, колдующего за операторским пультом, явно показали, что уже снята энцефалограмма – брови изучавшего её господина Ама явно озадаченно сошлись к переносице – он не ожидал таких показателей.
Губы Бло тронула мимолётная улыбка, немного горькая, но выражавшая явное внутреннее удовлетворение. Даже не видя своих данных, по лицу шефа он прочел их абсолютную идеальность, что косвенно подтверждало и его собственное самочувствие. Глубоко задумавшийся Рауль даже не заметил её, пытаясь найти объяснение увиденным результатам, покусывание губы означало серьёзную работу аналитического ума и одновременно возникшую тайную заинтересованность.
Бло видел все эти понятные лишь ему знаки, и был прекрасно осведомлён, что и у него самого имеются подобные, которые в свою очередь «читает» Ам, когда ему это необходимо. Два нейрокорректора слишком хорошо знали друг друга, чтобы один из них, вдруг внезапно удививший другого, не понимал, что отныне станет негласным объектом для наблюдения. Но Фалка это нисколько не беспокоило – скрывать ему было совершенно нечего, чувствовал он себя отлично и с шефом, разумеется, поделится своим экспериментом, но… недели через две – три, понаблюдав еще немного за собой, для окончательной уверенности в результатах.
Рауль Ам, снова оказавшийся за спиной Фалка, на этот раз для того, чтобы снять обруч с головы последнего, вывел этим действием из задумчивости своего зама, как бы приняв её эстафету на себя. И некая высокомерность разрешения приступить к делам Бло нисколько не испугала – Аму тоже следовало дать время привыкнуть к тому, с чем он сегодня столкнулся, раз уж с ходу понять это у него не получилось.
- Спасибо, Рауль, - Фалк, пользуясь тем, что находящийся за его спиной Ам не видел его лица, опять мимолётно улыбнулся, на сей раз чуть торжествующе, но тут же стёр улыбку, обернувшись лицом к шефу и делая вид, что не заметил его лёгкой высокомерности.
- Очевидно, здесь я сегодня не нужен, поэтому отправлюсь завершить кое-какие дела в Киире, - на сей раз даже тень улыбки не тронула губ Бло, спокойно смотрящего на главного нейрокорректора.
Получив в ответ лёгкий кивок и сам коротко поклонившись Аму, Фалк развернулся в сторону выхода.
Пять шагов до двери. Пять шагов по памяти с чистым разумом и обузданными эмоциями. Пять шагов элита с холодной головой и … глубоко спрятанной болью в душе.
- Удивительная чушь.
