Человек смертен, и, что гораздо хуже, внезапно смертен – примерно так говорил древний терранский писатель, который сильно удивился бы, что его через такую силищу лет помянул тот, кто создавал уже больше, чем людей. Причём помянул по делу – внезапно смертны оказывались иногда даже блонди.
Странно, – думал Главный биотехнолог Амои, вступая в громадный Зал репродукции, привычно щурясь от окружающей белизны, частью которой был и он сам, золотоволосый и облачённый в снежно-белое с головы до пят, как никогда похожий на божественного вестника из легенд одной из религий прародины, полузабытых, но величественных. – Странно то, что случившаяся вчера смерть именно Тигра Танагуры показалась всему Синдикату столь неожиданной – ведь Гриффит занимал пост главы Департамента разведки и контрразведки – службы, что не только трудна, но и опасна. Однако… то ли дело в том, что когда неприятности ждёшь, она всё равно разражается громом среди ясного неба, то ли в том, что даже в светлых головах элиты из элит не укладывалось, что главный параноик Амои допустит такой прокол, как собственная гибель при покушении.
А чего мелочиться? Под стать величию личности Двенадцатого консула убили, феерично – взрыв его личного корабля в космосе, во время возвращения с Регины не оставлял Уоллесу ни малейшего шанса... по мнению тех, кто его устроил. Тигру понравится, определённо. – Под звук собственных лёгких шагов по светло-серебристому мрамору пола Рауль чуть улыбнулся. – И всем нам очень понравится шок в рядах невидимых и пока неведомых врагов, когда состоится не менее фееричное возвращение одного из Тринадцати, от кого, вроде бы и молекулы целой не осталось. Блонди бессмертны, о том, что их всё-таки иногда убивают, знают не многие... очень немногие.
Ам, размышляя, неспешно пересёк гигантский застекленный на манер оранжереи отсек одного из выступающих этажей башни Юпитер, подошёл к самому дальнему, самому короткому ряду льдистых, бело-прозрачных капсул в торце зала. С пяти шагов от него Главный биотехнолог не отказал себе в удовольствии полюбоваться – сам вид  герметичных капсул-колыбелей более чем смотрелся торжеством науки Амой над ханжеством и мракобесием остального мира. Тринадцать спящих принцев – тоже образ полусказочный, но ставший былью.
А самое прекрасное, что их всех можно разбудить в любой момент, как только случится неоходимость. – Рауль, проходя мимо, коснулся рукой сенсорной панели одной из капсул, запуская программу рождения, а через секунду уже стоял в её изголовье, выдвигая из стены почти плоский шестиугольный контейнер, устанавливая его на отогнутую подставку-ножку и прикосновениями к обведённым синим сенсорам на крышке набирая личный код Гриффита Уоллеса. Краем глаза Второй консул следил за тем, как осторожно понижается внутри уровень нежно опалесцирующей амниотической жидкости. Стандартная процедура инициации дзинкотая, штатный режим – надеть стерильные перчатки, дождаться, когда уже осушенная капсула встанет вертикально и поднимет крышку, прощупать и пережать пуповину зажимами, перерезать её одним взмахом лазерного скальпеля, дать стечь нескольким шлепкам пурпурной крови – нарядной лужицей на серебристом – которую тут же затер робот-уборщик, скормить ему и содранные-брошенные перчатки, шепнуть с улыбкой – «Дыши, Тигр, дела не ждут, шпионы рыщут», и… отступить назад и в сторону, пока веки еще не подняты. Чтобы не его первым различили жёлтые глаза Гриффита. Впрочем, пока зрение новорожденного фокусировалось, Рауль успел кивком поздороваться с вовремя появившимся платиной.
– Господин Энсу, я здесь, если что, – тот же тихий уверенный голос, но блонди номер два уже возле следующей в ряду капсулы, просто любуется одним из своих неродившихся собратьев.

Отредактировано Рауль Ам (2016-08-22 00:46:30)

Ощущение бесконечно длившегося и длившегося падения – или стремительного полёта по узким и извилистым тоннелям – закончилось внезапно и не так уж чтоб приятно. Первым ощущением после «остановки» стала резанувшая в груди боль, когда он сделал первый вдох. От этого чувства сразу же захотелось сжаться, выплюнуть из себя то самое, что заставило нутро обжечься, но уже в следующий миг нахлынули и подавили все рефлекторные порывы они – мысли, соображения и анализ ситуации.
   Первая идея состояла в том, что раз телу стало больно, значит, его окружает как минимум недружественная среда. Данных об этой среде не было: полная темнота и абсолютная тишина не позволяли ничего о ней заключить, а тактильные ощущения давали представление лишь о том, что тело лежит и, кажется, его пока никто не трогает. Катастрофически мало сведений для того, чтобы планировать свою реакцию на происходящее, а так же свои последующие действия. В таких условиях лучшей тактикой станет выжидание. Необходимо притвориться, что плоть не испытывает никакого дискомфорта, способна оставаться в таком положении и таком окружении ещё долгое время – зато это время пригодится для того, чтобы собрать побольше сведений, которые помогут правильно проанализировать ситуацию.
   Такая тактика возымела действие: кажется, почти сразу после её применения и после того, как он затаил дыхание, тьма вокруг начала стремительно терять свою густоту, расползаться и светлеть, блёкнуть до тех пор, пока не превратилась в режущую глаза белизну. Первым порывом было зажмуриться – но он всё ещё чётко помнил о своём решении не выдавать кому бы то ни было, кто сейчас окружал его, своего вновь обретённого разумного состояния. Потому как ни было велико желание сощурится, усилием воли оно всё же оказалось подавлено.
   Стерпев же дискомфорт, глаза смогли наконец различить кипельно-белые стены и идеально ровные грани углов помещения. Только лишь их образ отпечатался в сознании, как сразу сверкнула мысль внезапного узнавания: «Зал репродукции». А затем взгляд упал на…
   Точно спусковой крючок, увиденное запустило волну, целую лавину образов и данных: Башня Юпитер, зал, в котором покоятся новые тела дзинкотаев – и его собственное, Двенадцатого Консула, Гриффита Уоллеса; Департамент разведки и контрразведки, Синдикат, Танагура, Амои, ключевые навыки и рефлексы, привычки и наклонности… Огромный поток информации, положенный как обязательный груз знаний наконец инициированной личности блонди, в считанные доли секунды возник словно ниоткуда, навалился мягкой периной и сам послушно расположился по положенным участкам почти совершенного мозга, готовый быть использованным когда угодно.
   Но всё это прошло для элитара почти незамеченным, словно фоном, пока внимание было занято фигурой в неприметном сером костюме, с почти такого же цвета волосами и светлыми зелёными глазами. Рамиро Энсу, платина, глава лаборатории психологического воздействия и заместитель Уоллеса. Единственный из дзинкотаев, кому Гриффит, параноик по долгу службы, верит в той же степени, что и себе. Как бы иначе они могли работать, если бы не доверяли друг другу? Мать всё продумала, когда создавала их для столь важных постов – и друг для друга, как ни крути.
   В очередной раз процедура прошла так, как ей положено: вновь вернувшийся в мир Консул первым увидел того, кому единственному может верить, и теперь это доверие возникло, закрепилось, прочно обосновалось в его сознании – а следом за этим прошла загрузка всех прочих, необходимых для функционирования данных.
   - Рамиро, - негромко произнёс блонди, не отводя взгляда от самого близкого своего соратника, внимательно на него глядя, сопоставляя образ, загруженный непосредственно в сознание, с тем, что наблюдали сейчас глаза.
   Собственный голос оказался хорошо расслышан, что значило: тело начало полностью функционировать. Лёгкий дискомфорт в груди ещё напоминал о самом первом вдохе - но всё успело прийти в норму, можно было снова спокойно дышать. И окружающие условия, как выяснилось, этому не препятствуют.
   Короткие аналитические цепочки и констатации непреложных фактов наконец завершились выводом: если Уоллес приобрёл новое тело, значит, старое больше не функционирует. И в план чуть отдалённых в будущем действий вновь родившегося элитара пошла первая галочка: выяснить, что произошло с прежним.
   Впрочем, все эти осмысленные умозаключения не помешали Главе разведки чуть приподняться из капсулы, что долгое время хранила его именно для того, чтобы однажды он покинул её. Ощущение собственного движения пока казалось странным, будто требующим привыкания, но тело слушалось и двигалось правильно – это прекрасный показатель.
   Гриффит наконец отвёл взгляд от Энсу и повёл им по сторонам:
   - Кто здесь ещё? Рауль? – спокойно, ровным тоном спросил он. Привычная для Двенадцатого консула матрица уже начала свою работу: в окружении дзинкотаев он больше напоминал андроида, аналитическую машину без эмоций и переживаний, не считая необходимым тратить силы и время на бесполезное дело изображение каких-то чувств среди собратьев.

Процедура инициации блонди, в принципе, всегда протекала беспроблемно, сбои, и то мелкие, за всю историю нынешнего состава Синдиката случались дважды, так что Рауль, в целом, не беспокоился на этот счёт и почти не лукавил в том, что его присутствие здесь вполне отражается фразой «Да я просто так рядом постою». Гриффит сделал первый вдох, зашевелился, открыл глаза, встретился прояснившимся взглядом с… кем надо, и господин Ам улыбнулся про себя – импринтинг состоялся, связь начальника и заместителя закреплена, запечатлена на подсознательном уровне. Кто сказал, что у элиты нет подсознания? Разумеется, есть. Только оно, по понятным причинам, меньшего объёма, гораздо лучше структурировано и не в пример лучше, чем у людей, подчиняется разуму, его механизмы используются на благо каждого из дзинкотаев и всего амойского социума в целом – чтобы умело и наверняка выводить хорошо изученных внутренних демонов на свет, а не загонять во тьму.
Да не так уж и кривил душой (она у элитов тоже есть, только – тс-с!..) главный биотехнолог планеты-парии, уверяя себя и всех присутствующих в Зале репродукции, что он тут так просто стоит, чисто для необязательной, в общем-то, подстраховки, а то и вовсе – перестраховки ради. Он действительно любовался сейчас спящими в анабиозе готовыми телами собратьев (в данный конкретный момент – Зильберта, его особенно юным во сне лицом), и в самом деле наслаждался возвращением Гриффита. В конце концов, даже у идеального блонди могут быть маленькие слабости, не так ли? Второй консул любил рождения дзинкотаев, и, конечно, представителей Золотой Чёртовой Дюжины – особенно. Каждый раз – это торжество жизни, победа над небытием, для хранителя элитных организмов – скромный, полуслужебный, но самый настоящий праздник.
Последние сомнения и тревоги покинули Ама, когда Уоллес произнёс имя своего заместителя. Голос звучал как надо – слышался на весь зал, Тигр Танагуры рыкнул, так рыкнул, хоть и тихо якобы, интонация тоже была правильной – в смысле, её совершенно не было.
Всё в норме, воскрешение прошло успешно, Двенадцатый консул начал свою очередную жизнь… с полной открытости и разоблачённости, между прочим. Рауль улыбнулся слегка и поднял глаза на платину.
– Вы проводите консула в душ? И Вы, конечно, принесли ему одежду, Рамиро? Фурнитуров сюда не допускают, но я знаю, что халат и домашние туфли у Вас с собой.

Отредактировано Рауль Ам (2016-08-23 01:42:30)

Услышав голос платины, Гриффит снова вернулся к нему взглядом, чтобы успеть заметить на его губах мягкую и неяркую улыбку. Такие улыбки не играют, их не изображают, потому что они настолько блёклые, что практически невидимы чужому глазу. Такие улыбки бывают только искренними.
   Ещё один пункт сверх имеющегося к уровню доверия между Главой департамента разведки и его заместителем. Сам дзинкотай ощутил это смутно, неясно, а его впервые пробудившийся мозг пока не успел обработать поступившую зрительную информацию и интерпретировать её. В частности потому, что внимание отвлёк голос второго из здесь присутствующих.
   Загруженная извне память, разумеется, подсказала, кто это, но такая черта характера как «доверяй, но проверяй» уже начала отвоёвывать в сознании хозяина положенное себе главенство, потому Уоллес, приподнявшись, оглянулся на звук. Встретился взглядом с яркой, кажущейся безмятежной зеленью глаз Советника и в знак приветствия коротко кивнул ему:
   - Здравствуй, Рауль. Всё в норме? – деловито поинтересовался он. Действительно, не самый последний вопрос, а очень даже животрепещущий. Работа старого Двенадцатого консула неизвестное пока для нового количество времени обходится без его надзора, что значит: чем раньше Гриффит к ней приступит, тем лучше будет для всех. А сбои в самом начале его функционирования, ясное дело, ускорения процессу не придадут.
   Впрочем, некоторые функции возможно проверить уже сейчас, и вновь проснувшийся к этому и приступил. Следя за движением конечностей, за своим положением в пространстве, медленно шагнул прочь из капсулы, встал обеими ногами на пол и на мгновение прислушался ко всем своим ощущениям. По личному наблюдению всё было нормально: тактильные ощущения, органы слуха и зрения передавали положенную им информацию для мозга, обоняние, правда, пока этим похвастать не могло, но лишь потому, что в стерильном зале с капсулами новых тел идеальных детей Юпитер запахов просто не было. Зато вестибулярный аппарат работал чётко, не порождая ощущения головокружения или движения горизонтальной поверхности в произвольном направлении.
   Блонди убедился в том, что чувствует себя правильно, и снова обратил своё внимание на Рамиро Энсу. Это ведь он должен теперь вводить своего нового шефа в курс всех дел департамента – да и всей Амои вдобавок. Глава разведки должен всё знать.
   - Рад тебя видеть, Рамиро, - мягко произнёс тот, впрочем, не меняя выражения лица. Хотя и не лукавя: Уоллес сейчас действительно был рад идее о том, что личное знакомство со своей жизнью ему проведёт именно его заместитель – единственный, кому элитар пока верит. Конечно, у него нет оснований не верить Синдикату и тому же Аму, например, но на то, чтобы к ним привыкнуть и ощутить рамки существующих между ними отношений, потребуется некоторое время. А сразу начинать плотно общаться с братьями, в виду вышеперечисленного, у Двенадцатого консула пока нет желания.
   Впрочем, высказанная Раулем идея про душ вновь пробудившемуся понравилась. Как-то не к лицу Главе целого департамента мчаться в свой кабинет, по дороге прилипая ко всему подряд осевшей на коже и длинных волосах биологической жидкостью из капсулы. Как бы ни хотелось обратного.
   - Да, будь добр, проводи меня, пожалуйста, - присоединился он к предложению биотехнолога, не произнося вслух, что не помнит, где относительно Зала репродукции это находится.