связанная с Рики мистика

Том 1, глава 2
В трущобах
Но для этого не хватало самого важного: воли, которая бы заворожила бы сторонников и преумножила силы каждого, объединив их.
Некогда трущобы знали человека, обладавшего такой выдающейся харизмой. Тринадцати лет этот парень покинул воспитательный центр Гардиан, не имея ни особенного положения, ни привилегий, однако, за удивительно короткий срок прославился в трущобах.
Дело было не в его поразительной внешности. Он ни перед кем не заискивал без нужды, не торопился ни перед кем склониться, и заслужить его доверие было нелегко. Все, знавшие его, соглашались, что дело было в высшей природе его личности, противоречащей его всего лишь тринадцати годам.
– Это настоящий Варджа, – говорили они. – Ни к кому не привязывается.
Все жители Мидаса знали о мифическом звере Вардже, которого еще называли Рагоном, демоном преисподней, или Гренделем, разрушителем душ. Хищный зверь, что мог раздробить конечность целиком, лишь раз сомкнув стальные челюсти с острыми, как бритва, клыками. Кружащая в небе надменная четырехкрылая химера с сияющей завораживающе черным блеском шкурой.
С одной стороны, его сравнивали с этим Варджей из-за черных, как смоль, волос и обсидиановых глаз, редкостных в трущобах, среди презирающих даже самих себя монгрелов.
С другой, причиной тому была обдуманная неистовость, какую ни за что нельзя было заподозрить при такой изящной внешности. Если закон джунглей гласил: «выживает самый приспособленный», то отличительная черта человеческого поведения – для слабых искать покровительства сильных и держаться к ним поближе.
Он, однако, не обращал внимания на подлиз и щедро расточаемые бессмысленные любезности. И, несмотря на обширные связи, не требовал особенных ответных услуг (quid pro quo). Потому что рядом с ним всегда был «партнер» – тот, кого можно было бы назвать его «[лучшей] половиной». Не было бы преувеличением сказать, что он не смотрел ни на кого, кроме этого юноши.
Даже если считать, что человек достигает зрелости с годами, по мере накопления жизненных испытаний, есть люди, чья высшая личность не тускнеет независимо ни от возраста, ни от пола. Каждое их движение изучается с неприкрытым интересом и любопытством, и, однако, по ходу повседневной жизни они почти не замечают всего этого внимания.
Однако, в руке, что разбрасывала искры, опускающиеся на него самого, не было ни сдержанности, ни милосердия. Тем не менее, круг зачарованных его харизмой продолжал расширяться, и, поскольку командовал он, было только логично, что Бизоны внезапно оказались на самом верху.

На всякий случай напоминаю диспозицию: Кирие удирает от своры Джиксов, прячется за полуразрушенной стеной и замечает человека, который спокойно сидит на груде камней и курит. Мальчишки злятся из-за упущенной добычи и, тоже заметив не догадавшегося сбежать чужака, начинают задирать его. Тот отвечает насмешками, а потом...
Парень слез с кучи булыжников.
Лазерный нож вспорол темноту. Вместо того чтобы в панике отшатнуться, он легко отступил в сторону, перехватил руку с ножом и нанес сильный удар в ответ. Потом безжалостно с размаху пнул потерявшего равновесие мальчишку по корпусу.
Странная тень опустилась на них. Быть не может. Крайнее изумление. Невозможно, бля! Им, верно, мерещится.
Это была не просто разница в телосложении. Подобная точность нанесения и парирования ударов застала всех врасплох. Они попятились, разинув рты. В обычае Джиксов было выследить добычу и загнать в угол, а потом всем вместе наброситься и бить по незащищенным местам. Они не теряли время зря. Физические недостатки восполнялись числом и причиняемой болью, и потому это добыча всегда молила о пощаде, рыдая, как младенец, и уползала уродливой развалиной.
Но этот отработанный план действий легко перевернул один-единственный парень…
Укрытый темнотой Кирие тихонько пробормотал:
– Ну не хрена ж себе.
– Око за око – таков закон трущоб. И кстати говоря, это касается мускулов и костей. – Парень невозмутимо шагнул в свет тусклого фонаря, словно выходя из сени темных крыльев и показывая себя.
– Мне-то по-любому все равно. Если собираетесь сбежать ¬– сейчас самое время. – Уголки губ слегка изогнулись. – Или же продолжим – до первой крови? – он беспечно расхохотался.

Том 1, глава 5
Первая встреча с Робби
– В Гардиан или в трущобах, мистер Харизма или неудачник, ты всегда был чужаком.
Тук.
Ощущение было, как от удара по старой, незажившей толком ране. Рики прищурился. Ничем не выказывая страха, Робби продолжал с почти томным видом, явно намереваясь сказать гадость:
– Я теперь понимаю, что на самом деле имел тогда в виду Шелл, когда говорил, что ты самый сильный и самый красивый. Ты, блин, просто выродок.
– Ты это о чем? – прошептал Рики еще резче. Даже затхлая, насыщенная алкоголем дымка сигаретного дыма, казалось, расступилась, избегая его.
– Наверное, до тебя самого никогда не доходило, о чем я толкую, – и это в тебе, блин, самое страшное. Потому-то ты и высасываешь из всех жизнь.
Через секунду Рики выплеснул содержимое своего стакана в лицо Робби. Увлеченные зрелищем зрители ахнули. Это сам Жнец Божий, а этот ненормальный сукин сын всерьез бросал ему вызов. Он, на хрен, наверное, ума лишился.
Рики швырнул деньги на стойку и встал. Робби повел себя так, словно ничего не произошло. Выплюнул изо рта спиртное и посмотрел на Рики. Когда он заговорил, в голосе не слышалось не малейшего волнения.
– Как только ты покинул Гардиан, Шелл начал снова возвращаться в инфантильное состояние. После этого он не протянул и полугода. Так, словно, как только вы расстались, что-то в нем увяло и свет погас. Вот чем это закончилось для него.
***
Робби цинично усмехнулся. Если он был Жнецом Божьим и там, где он проходил, разверзался ад, то Рики, вероятно, был редкостным зверем-вампиром, что соблазняет людей и высасывает души досуха.

Том 2, глава 5
Во время работы на курьером у Катце. Алек - каринезец, напарник и наставник Рики
[Алек] шел к грузовому кораблю в нескольких шагах позади Рики. Он пристально смотрел Рики в спину через солнечные очки. Даже если ему хотелось снять очки перед Рики, с того дня это стало невозможным. Даже как эмпат, даже как целитель он просто не обладал такой силой.
Иначе говоря, в случае Алека, его способности каринезца были скорее необычными, даже оригинальными. Его эмпатические способности были направлены не на человеческие существа, а применялись более полно к машинам. И не только к машинам, но и к искусственным разумам – например, к компьютерам.
Именно поэтому Алек был курьером, который пилотировал грузовые корабли словно по капризу, а еще – самым выдающимся хакером на Рынке.
***
И вот так эмпат, не обладающий вроде бы особенным влечением к человеческим эмоциям, все-таки попытался «прочитать» Рики. В результате его неожиданно засосало в воспоминания Рики.
Пара темно-красных глаз…
Истощенный ребенок…
Больничная койка…
И слова, которые он не должен был бы суметь услышать, скрежещущие стоны вибрировали в мозгу. Яркое ощущение появления каких-то органических болей внезапно протиснулись в его неорганический мир. Боль в устремленных на него широко открытых, немигающих черных глазах Рики.
Алек мотнул головой, отводя взгляд, чтобы вырваться из обвивающих плетей взгляда Рики. Дрожащими руками надел очки, мир снова выцвел до привычного оттенка. Сердце колотилось так, что сотрясалось все тело. Он снова и снова облизывал потрескавшиеся губы, ощущая глубокое облегчение от возвращения в привычный, «нормальный» мир.
Неожиданный промах. Непредвиденная неосторожность. И неиспытанный никогда прежде трепет. Собравшись с мыслями, он бросил взгляд в сторону Рики, оценивая и проверяя его.
Рики отсутствующе таращился в небо. Не вытирал влажные глаза, но на лице его было какое-то затравленное выражение, какого Алек никогда раньше не видел. Мучимый странным чувством досады и не двигаясь с места, эмпат не сказал больше ни слова.
После этого он осознал только, что стоит перед Рики и смотрит на него сквозь темные стекла очков.

Том 2, глава 6
Погоня за безымянным пока блонди
К счастью, не надо было тратить время, разыскивая то, чего здесь нет. Перед ним была одна-единственная дверь – тяжелая, черная и, очевидно, стальная.
Рики уставился на нее, не мигая.
Больше тому человеку деваться было некуда. И однако Рики не мог сделать следующий шаг. Несмотря на странное появление стальной двери, вовсе не она не пускала его вперед. Словно что-то или кто-то – друг или знакомый – схватил его за плечо и закричал: Не ходи туда!
Еще в трущобах, когда он возглавлял Бизонов, у него много раз возникало такое ощущение. Некое предчувствие, которого он не мог полностью понять. Не совсем вспышка озарения. И не столб с указателем в нужном направлении. И он не чувствовал этого всегда. Оно возникало непредсказуемо, из ниоткуда.
В такие вот моменты эта рука хватала его за плечо. А иногда это было лишь электрическое ощущение в загривке. Он не смог бы выразить это словами. О таких вещах он не говорил даже с Гаем. Некое знание… он даже не был уверен, что обладал им с самого начала; безусловно, не с рождения.
И все равно Рики знал, что в мире есть больше того, что можно увидеть своими собственными глазами. В Гардиан в одном с ним блоке был парнишка на год младше. Страдающий аутизмом, хилый да еще и нездоровый физически, он выглядел гораздо младше своих лет.
Вероятно именно поэтому он, казалось, был способен see видеть невидимое и слышать недоступное слуху других детей.
Взрослые «матери» говорили, что его болезнь вызывает галлюцинации, которые он видел и слышал. Но этих объяснений было недостаточно, безусловно, недостаточно, чтобы разобраться с теми странностями, что Рики изведал на собственном опыте.
Реальность и иллюзия, и тропы на небеса. Пространство между галлюцинацией и ослепительным светом. Неопределенность повседневной жизни. Время и безвременье.
И незабываемая боль.
Если вспомнить, было возможно, что Эйр – его талисман и покровительница, не покидавшая его ни на мгновение, – тоже обладала «зрением».
Так что, вероятно, было нечто в воде или в воздухе Гардиан, этого единственного так называемого сада трущоб. Ангелы-хранители или демоны из ада – Рики трудно было бы сказать, что именно. Он впервые осознал эти ощущения после некоего происшествия, к которому оказался причастен, но даже это могло быть не более чем еще одной иллюзией.
В мозгу щелкнул переключатель, и распахнулась дверь. Когда он пытался рассказать обо всем этом, Гай волновался и хлопотал над ним так, что он начинал задыхаться, и потому Рики счел, что лучше прикусить язык. Уже покинув Гардиан и поселившись в трущобах, и даже уже став курьером, он никогда не шел против того, что подсказывала интуиция.
И все же, Рики пристально смотрел на дверь, словно чтобы, наконец, впервые стряхнуть эту слабость и пассивность. Он зашел так далеко, и теперь не время для сомнений. Чем дольше он колеблется, тем дальше от него уйдет тот человек.

Том 4, глава 1
Разговор с Кирие (когда исчез Гай)
Если бы Рики сейчас позволил себе рассердиться, это было бы похоже на удары молнии во время грозы или яростные языки пламени над вулканом.
Кирие почувствовал, как покрывается гусиной кожей.
Но не от неукротимости эмоций Рики. Отнюдь нет. Такова была истинная природа Рики, и от этого дрожь, похожая на горячую пульсацию, спускалась по бедрам, покалывая кожу. Сердце стучало быстрее. Дрожь возбуждения пробегала по позвоночнику. Неужели он, наконец, снова сорвал маску с легендарного вожака Бизонов?
Нет. Не просто вожака Бизонов.
Внезапно Кирие вспомнил ночь, когда Рики, даже не вспотев, избил эту джиксовскую шпану. То, что Кирие мельком заметил сквозь темноту: внимательный молчаливый зритель, – это тоже был настоящий Рики.
Черные, как смоль, волосы и глаза. Облаченное в редкие для трущоб темные цвета тело, вызывающее шепотки о скрытых в его ДНК чистокровных корнях.
Рики не был похож ни на кого. И тени, отбрасываемые его существованием, тоже не были обыкновенными. Вот почему, по слухам, его и называли Рики Черным.
Обычно Рики обращался со всеми, кроме Гая, с холодным безразличием. Но когда происходила метаморфоза, в глазах его загорался лютый огонь. Это был Ангел Разрушения. Чернокрылый зверь из мифов и легенд, предвещающий смерть и пожирающий души.
Все, видевшие его, застывали на месте. Один беглый взгляд, и у взрослых мужчин начинало пульсировать между ног, их охватывало неиспытанное прежде сладострастное вожделение, вскипало и неумолимо влекло к нему. Обжигая до боли, кровь кипела в жилах, разрывая их изнутри. Мозг словно покалывало, и наступало онемение. Пульс колотился в горле. Любой, увидевший Рики, был готов ради него на все и сходил с ума.

UPD Еще один кусочек, о котором напомнила Скель
Том 6, глава 1 (перевод AlanWest)
Мысли Рики вернулись в прошлое, в Гардиан. Минотавр в подземелье, которого никто из смертных не мог увидеть и остаться в живых. Харука. Джанкер. Роби. Шелл. Их лица промелькнули перед глазами, унося в прошлое.

Так грустно… страшно… больно…
Рики, ты же меня не бросишь, правда?...
Из-за тебя я потерял Шелла. И ты – единственный, чья жизнь удалась. С этим миром что-то не так, тебе не кажется? Всё, что я потерял, ты тоже потеряешь!...

Реальность слишком нереальная, чтобы быть реальной. Скрытая угроза.

Я расскажу тебе, что я знаю, Рики. А потом ты прикончишь монстра. Потому что ты – самый большой, самый сильный и самый красивый…

Волнообразные, клубящиеся водовороты возбуждения. Бледно-голубая деформация плазмы. Завораживающая, пульсирующая, отвечающая им, стоящим там. А затем ощущение пальцев, сжимающих его горло…
Что сказал ему тогда директор Гардиан? Власть видеть, но не чувствовать.
Да, он точно помнил, что такой разговор имел место. Может Кирие увидел то, чего не чувствовал Рики? А Катце знал, что это? Возможно это оно исторгало сейчас вопли из лёгких Кирие, терзая его нервы, присосавшись к его душе, как пиявка

Пустив по кругу бутылку с «наркошей» - крепким галлюциногенным стаутом, Кирие помедлил, а потом заговорил так, словно эта мысль только что внезапно пришла ему в голову:
- В Мистрале будет распродажа. Слыхали?

Алкоголь оставил во рту специфическую горечь, которая обожгла язык, но на этот раз щемящее чувство, вызванное им, было каким-то особенным. Оно было злым тяжёлым и тёмным настолько, что не выразить словами. Воображение что-то разыгралось… Рики медленно глотал стаут, проворачивая эту мысль в голове. Если хотелось просто промочить горло, стоило бы выбрать что-нибудь помягче, но это было лучшее, что можно здесь достать.

Ни у кого из них не было богатых покровителей, из которых можно было бы тянуть денежки. Для этих парней, юность которых была практически лишена других радостей, дорогое, уносящее от реальности пойло было пределом мечтаний.
Мечта. Даже тот стаут, который они сейчас пили. Тремя днями ранее Люк откопал где-то запасы «классной выпивки». При этом реальное качество товара он, естественно, не проверял. Стаут варили подпольно. Практически это был самогон.
Пить такое спиртное следовало медленно и осторожно. Опрокидывать порцию залпом было опасно – в особо неудачных случаях дело могло обернуться не просто неприятностью. После адской боли и сильных конвульсий наступала смерть от удушья.
Поэтому стаут пользовался дурной репутацией среди других алкогольных интоксикантов. И, разумеется, худшие образцы этого бренда имели хождение в трущобах.
Однако когда человек был полностью опустошен, это становилось отдушиной – поездкой в никуда, по бездорожью и без тормозов. Пребывая в эйфории, наполненной иллюзиями, он бормотал какие-то слова, дыхание, срывавшееся с напряженных губ, звучало, как крошащийся под ногами камень.
Стаут поддерживал в трудные минуты детей трущоб, не имевших других возможностей выпустить пар. Даже в этом разгуле их души не могли найти удовлетворения. Но житейские проблемы всегда чуть отступали, будучи сформулированы одной простой фразой: «Да, таков этот грёбаный мир…»
Стаут освобождал их, пусть временно, от беспросветной действительности. Никто никогда не говорил им, что не следует употреблять самопальный алкоголь, так как он «может быть опасен».

Гай недоверчиво отхлебнул из бутылки. Рики по-хозяйски плюхнулся на единственную целую кровать и пробормотал:
- Ага, типа того.
Он поднял на Гая усталые, мутные глаза и принюхался.
- Всё-таки «Роже Ренна Вартан» - офигенная штука, правда?
- Ты шутишь?
- Ха! Мне повезло - добыл редкую марку. Тебе такая и не снилась. Хотел на радостях поделиться… Вот дерьмо! Ты решил, что я его украл, да?
Рики согнулся и тоненько, почти визгливо рассмеялся. Гай не мог понять, что было причиной этого хохота – выпивка или ледяная, трезвая самоирония, и старался подавить дурные предчувствия.

- Курьером? – Рики прищурился и пристально посмотрел на собеседника. Он как раз набивал себе рот «плавником» (так назывался ломтик хлеба, намазанный тоненьким слоем некоей субстанции, приготовленной на основе синтетического мяса), но прекратил жевать и беззаботно ответил, не показывая особой заинтересованности: – Ты же скупщик краденого. Когда это ты успел переквалифицироваться в агента по трудоустройству?

Рики глянул на рыжего и быстро отвел взлгяд.
– Эй! – отрывисто бросил парень в знак приветствия. Встал, подошел к минибару в углу, взял шейкер и ловко его встряхнул.
– Это Тор. – Робби затянулся сигаретой, не добавив больше ни слова.
В комнате воцарилась напряженная тишина. Обе стороны демонстрировали безразличие как признак храбрости.
Вернулся Тор с двумя стаканами, спокойно поставил их перед Рики и Гаем. Рики нахмурился, не в силах понять значение этого неожиданного выступления.
– Коктейль «Гвиневера», – объявил Тор. – Суховат, но хорош.

«Гвиневера» оказалась весьма необычной на вкус. Довольно приятно для неба, но со странным послевкусием. Покалывающее ощущение, оставшееся на языке, будило дремлющую энергию. Не задумываясь ни на миг, Рики спросил:
– Баладо?
Тор широко открыл глаза.
– Впечатляюще, – прокомментировал он, потом хмыкнул. – Ты хорош. Никогда бы не поверил, что в трущобах найдется человек, знающий вкус баладо.
Уловив в похвале ехидство, Рики покосился на Робби. Тот пожал плечами: Не спрашивай.
Баладо называлась особенная пряность, производившаяся на планете Аквос. В те времена, когда Рики занимался перевозками, ему довольно часто приходилось иметь дело с этим товаром. Название свое баладо получила от места производства и делилась на пять сортов. Каждый отличался собственным слабым послевкусием и ароматом, и Рики научился определять разницу. Он не собирался платить заоблачную цену за менее ценный сорт.
Тор поднес ему самый дешевый вариант баладо, называвшийся «мерида». Но даже дешевые сорта все равно были роскошью, недоступной в трущобах. Угостить им клиента перед началом переговоров, было для осведомителя способом подчеркнуть ценность товара. С другой стороны, учитывая их общее прошлое, Рики понимал, что Робби таким образом указывает, что его услуги обойдутся Бизонам чертовски дорого.
Тор засмеялся и наклонился вперед. Перед глазами Рики плеснулась волна рыжих волос. Вблизи было заметно, что карие глаза парня темны почти до черноты.
– А знаешь, откуда эта баладо? – спросил Тор.
– Мерида.
Тор улыбнулся – без удовольствия, скорее напоказ.
– Похоже, тебя не зря называли Рики Темным.

– Ты «топляк»?
Рики Темный был достоин своего имени. Всего парой слов он заткнул Тора намертво. Глаза рыжего распахнулись при прямом вопросе. Робби чуть заметно шевельнул бровями – словно невидимая нить дернула кожу.
Рики продолжал сдержанно:
– Хотя не могу определить, то ли ты родился и вырос в Мидасе, то ли просто уличный беспризорник.
Весь демонстрируемый Тором самоконтроль разом слетел. Парень насторожился и ощетинился.
– Вот, твои глаза и волосы. – Рики не сводил с него взгляда. – Ты их красишь на свои средства?
Тор зашипел, как уличный кот, выгибающий спину перед дракой. Вряд ли можно было считать его реакцию серьезным доказательством, но вопрос Рики явно попал недалеко от цели.
Рики с одного взгляда распознал в леденце, который грыз Тор, не обычную конфету, а «гейзер» – средство для выработки меланина. Поскольку это было всего лишь распространенное «модное лекарство» для изменения цвета волос и глаз, то и дорогим оно не было. Большинство марок были легальными и не имели сильных побочных эффектов, не приводили к долговременным отравлениям.
Несмотря на разнообразие подобных средств, у легальных марок были свои сильные и слабые стороны. В частности, сразу бросающаяся в глаза пестрая или неоднородная пигментация глаз, остававшаяся навсегда, а также ограниченность срока действия.
При использовании этих средств просто за-ради моды результаты были почти такими же. Но потребителям с черного рынка требовались гарантированное действие и долговременный эффект. И «гейзер» был лучшим выбором.
Леденцы, которые грыз Тор, продавались без рецепта для большинства населения. Вредное воздействие их было больше, а степень зависела от физического сложения каждого человека: возможны были и ухудшение зрение, и деформация глаз, и паралич нерва… Но чаще всего человек слеп, или глазные яблоки высыхали в глазницах. В худшем случае, доходило до угрозы жизни. Поскольку эти средства были нелегальны, никто ни за что не отвечал – и никто не болтал.
Несмотря на риск, «гейзер» все равно был очень популярен. Те, кто пользовался им давно и привык, достигнув определенной поддерживающей дозы, утверждали, что могут «видеть невидимое». Рики не знал, правда это или просто слухи, распускаемые для увеличения продаж. Но он определенно не хотел тратить деньги, чтобы, возможно, увидеть больше того, чем уже видел.
Если Тор сидел на «гейзере», очевидно, существовали серьезные проблемы, приведшие его на этот путь. Рики пришел к выводу, что ключ к этим обстоятельствам – исходящее от Тора смутное впечатление «беженца».
Граждане Мидаса смотрели на трущобных монгрелов с презрением и отвращением, но беженцы, просрочившие визы и оставшиеся на Амои нелегально, считались не более чем насекомыми. Танагуре было по силам изгнать из Мидаса всех беженцев, но по некоторым причинам этого не происходило. Как и у монгрелов, у беженцев не было устройств PAM ID. Следовательно, без характерных черт лица или иных признаков, указывающих на место рождения, не было способа отличить их от монгрелов. Многие беженцы пользовались этим и селились в Колонии, выдавая себя за монгрелов.
Рики многое узнал о беженцах, когда работал курьером у Катце. Но знать и делать – разные вещи. В отличие от граждан Мидаса, Рики никогда не приходило в голову охотиться на беженцев, избивать и выгонять из города. Они не утратили своих удостоверений личности и родные планеты только потому, что просрочили визы. В результате у Рики развилось чутье на беженцев, подражающих жизни монгрелов, чтобы поселиться в Цересе.
Однако, существовали еще и беженцы, рожденные в Мидасе и скрывающиеся по неизвестным причинам. Они не так уж сильно отличались от трущобных монгрелов, поскольку знали Колонию. Возможно, Тор менял цвет глаз и волос, чтобы скрыть свое происхождение. Вряд ли он стал бы грызть «гейзер» только из-за моды.
Так или иначе, было очевидно, что Тор очень постарался досадить Рики. Теперь Рики мог отплатить той же монетой.
– Идиот. Нельзя же жрать «гейзер» у всех на виду. Если считать нас, трущобных монгрелов, всего лишь кучей кретинов, кто-нибудь получит твою задницу на блюдечке.
При упоминании «гейзера» Тор побелел. Робби, все время терпеливо наблюдал, но теперь, наконец, вмешался.
– Хватит… не дразни мальчишку. Так уж получилось, что пока он мой напарник.

Напротив находилась круглосуточная аптека. От лучшей легальной дури до говна: «алчность», «скорость», «темп» и «ангельский кайф» – клиент, желающий улететь, не отрываясь от земли, мог купить тут все. Поскольку точка была государственной, покупатель мог не бояться, что в товар будет подмешана отрава. Другое дело, как отнесется к этой дряни его обмен веществ.
Разумеется, существовали и точки, подпольно торгующие иным товаром. Но это уже было накладно.