- Хорошо, Зейдар.
Согласие белоснежного словно чиркнуло кремнем по камню и оно застучало ещё сильнее, обжигая скулы стыдливым румянцем. Он, лейратский принц, просил гайра подарить ему знак своей власти! Как же унизительно!
Зейдар закрыл глаза на мгновение, переживая этот момент своего позора снова, но тут же распахнул, вздрагивая от прикосновения пальцев беловолосого к его запястьям. Фалк развернулся и держал его за руки, обхватив тонкие кисти своими ладонями. Хвала небесам, что здесь есть только он и никого лишнего! Зейдар чувствовал, как сильны его руки, но белоснежный не причинял ему боли, просто удерживал на месте, а он смотрел ему в глаза, стиснув зубы и учащённо дыша. Разве он мог сказать сейчас хоть слово? Ничего важнее идущего ему навстречу гайра не существовало. Только ещё один момент заставлял сердце колотиться в груди - чего попросит белоснежный за это?
- Я понял, как для тебя это важно, и завтра же ты получишь знак моей власти.
Завтра.
Лейр судорожно вздохнул, чувствуя тепло его рук и стыд за свою просьбу, опустил взгляд на миг, чуть кивнув головой в ответ на его слова, снова посмотрел ему в лицо, ловя его мягкий взгляд светлых глаз. Наверное Юпитер специально одаривает своих детей такими светлыми глазами, чтобы пронзать взглядом любого, кто дерзнёт смотреть в них на таком близком расстоянии, на каком сидят они друг против друга.
- Вернее, уже сегодня.
Зейдар не отвёл взгляда, лишь внутри снова дрогнуло предчувствием, стоило белоснежному улыбнуться.
Что не так? Почему ты улыбаешься, гайр?
Улыбка белоснежного напрягла каждый нерв и даже руки лейра стали горячей в чужих ладонях от напряжения.
- Взамен я действительно потребую одну вещь...
Юноша сильнее стиснул зубы, застыв в напряжённом ожидании и не сводя зелёных глаз с элита.
Ну же, говори уже!!
Он обещал ему не проявлять неповиновения и он сделает это, так почему же гайр медлит!
- ... Ты стойко и безропотно перенесешь исследование твоего организма в генетической лаборатории через два дня. Оно в любом случае состоится, но я хочу, чтобы ты вел себя, как воин, а не как раб, которого нужно связывать.
Чёрные тонкие брови тут же взлетели вверх и юноша моргнул несколько раз от неожиданности. "Генетическая лаборатория"? Сознание не нашло аналогов в далёком прошлом, но любезно выдало картинку недавнего прошлого в другой лаборатории, где ему исцеляли руку. И тогда смысл сказанного наконец достиг понимания. Фалк хотел исследовать его и таким образом легко выигрывал его послушание. А он не так уж плох... Мысль испугала и Зейдар тут же немного нахмурился, а затем по-королевски поднял голову, не желая, чтобы Фалк прочёл его мысль в его же глазах. Он сделает это взамен на то, что скроет печать его позора. Вполне себе мудрая сделка и гораздо лучше той, которая могла бы прозвучать от любого другого гайра, хвала Богам.
Что-то ещё, мой... господин?..
Лицо белоснежного снова стало серьёзным и он по-прежнему держал его руки в своих. Значит, не всё так просто.
- Предупреждаю сразу - тебе будет трудно, принц. Хотя твоему телу не будет нанесено ни малейшего урона, но... Ты должен будешь полностью подчиниться нашим ученым, Зейдар, и выполнять все их требования. Ты дал слово, принц.
Насколько это будет нелегко? Ты предупреждаешь меня быть сильным и это пугает...
Зелень его глаз тревожно дрогнула, но он тут же отвёл взгляд к полураскрытой груди элита. Как бы там ни было, он действительно пообещал.
- Я сдержу данное тебе слово... - тихо сказал он, веря, что справится. Слова белоснежного о том, что ему не нанесут урона, немного утихомирили тревогу. Фалк не врал ему, а значит и теперь не станет. Если эти опыты будут не опасны, то пусть будет так.
Ладони мужчины разжались и Зейдар мгновенно ощутил холод воздуха на своих запястьях. Он зажимал пальцами ненавистную печать, но одновременно почувствовал, что его рукам словно чего-то не хватает. Словно то тепло рук гайра, что текло по его запястьям, было ему приятно. И это снова испугало его. Он мгновенно разжал свою руку и метнул взгляд на беловолосого, снова вздрагивая удивлённо, но уже от того, что гайр подался к нему, приложив свой палец к его губам, как сделал он сам недавно, чтобы Фалк не перебил его. Только сейчас он улыбался опять. Даже в полумраке было видно, как блестят его глаза. И этим жестом он словно хотел успокоить, чтобы промолчал пока. Белоснежный должен был сказать что-то ещё и Зейдар верил ему, не отшатнувшись от его руки, а лишь немного отодвинув голову, чтобы снова не попасть под власть его прикосновения, неизвестно куда заводящего его мысли и рождающего столь странные чувства в его душе.
Всего пара мгновений и Фалк продолжил говорить:
- Еще один момент, Зейдар. Я чувствую, что ты не совсем верно понял, что значит "забыть" в моем случае.
Зейдар чуть напрягся. Возможно, что это было так. То, как работал его дар понимать речь любого существа,  не всегда приводило к однозначным результатам. Его разум подменял многие слова и они вполне могли быть неверно истолкованы. Но у слова "забыть" разве было иное толкование?
- Я никогда и ничего не забываю, пески времени не заносят для меня картины прошлого навечно. Я в любой момент дня и ночи могу вспомнить все, что со мной происходило за мою жизнь, от самого первого ее момента, могу подробно рассказать обо всех петах и фурнитурах, что у меня были и еще много о чем. И это тоже особенность моего народа, Зейдар.
То есть ты так же помнишь всё, как и я. Тогда ты понимаешь меня, гайр.
Он не перебивал, дослушав до конца его объяснение и лишь потом тихо добавил:
- Если ты помнишь всё, белоснежный, все даты и лица, все твои чувства, то я неверно понял твои слова. Прости меня. Мы не такие уж разные с тобой, но и не одинаковые. Ты помнишь детально, а я - только то, что вызвало отклик в моей душе. Это то, что уже не сотрётся песками времени, но может стать чуть менее острым под наплывом других чувств. Однажды ты учил меня забывать, но научил прощению. И я рад, что мы разобрались с этим ещё в тот раз. Я не верно понял тебя сегодня и я прошу прощения, если обидел твои чувства.
Он приложил руку к груди и чуть склонился перед элитом. И лишь затем снова распрямил спину и поднял голову, глядя на него.
Фалк был доволен увиденным, судя по мягкому взгляду его глаз. От его взгляда Зейдару стало немного неловко. Что-то странное происходило с его чувствами, когда белоснежный был рядом с ним и это никак не укладывалось в голове юного принца. Он должен был ненавидеть его, как хозяина, принявшего власть над ним. Должен был бы, но сейчас, смотря ему в лицо, он не мог.
И это создавало в его душе некий хаос, раздирая его словно на две части.
Я боялся его смерти в том сне. Хотя должен был желать ему этого. Что со мной не так?...
- Твой статус ойрана уже официально утвержден, Зейдар. Отличительный знак, который будет являться и пропуском, и охранной грамотой в этом мире, ты тоже получишь завтра. И я не представляю даже, кому в этом случае может прийти в голову даже косо посмотреть на тебя, принц.
Сердце чуть кольнуло и Зейдар снова вскинул взгляд в серые глаза беловолосого элита перед ним. Эта его последняя фраза не означала ли, что Фалк не откажется от него? Словно ледяной вальбон может приревновать к кому-либо, кто косо посмотрит в его сторону!
Да ладно, гайр! Ты же не умеешь покидать свой ледяной кокон! Или умеешь? Я не стану это проверять, нет.
Зейдар медленно выдохнул, запутавшись окончательно в том, что чувствовал по отношению к белоснежному. Наверное, гайр всё же имел в виду что-то иное. Может, его право передвигаться по Амои с этим отличительным знаком и не более? Официальный статус ойрана на Амои - это как доверительные грамоты в его мире. И это совсем не то же самое, что печать на его руке. Как пропуск, который никто не сможет оспорить. Чувства тут наверняка ни при чём.
А ты хотел бы знать о его ревности, принц?
Зейдар едва заметно втянул носом воздух, понимая, что мысль слишком чудовищна, чтобы быть собственной. А если так подумал он сам, то с ним точно что-то не в порядке. Перед ним гайр, который иногда говорит такое, что смущает его, и заставляет думать о нём совсем не так, как надо было бы. И он ему хозяин, принявший печать богов и не отказавшийся от своего права на владение.
Саммах эль Саммах, это уже не только странно, но и... чудовищно! Лучше оставайся в ледяном коконе, гайр, иначе я снова стану думать о тебе, как о харзе и это будет ещё страннее.Только не со мной!
Принц закрыл глаза, медленно выдыхая и стараясь сохранить внешнее спокойствие. Но видимо ему это не очень удалось, потому что Фалк снова задал вопрос, как будто видел все его душевные метания:
- Тебя тревожит еще что-то, принц? Обещаю, что решу все обыденные проблемы, и даже не потребую более что-то взамен.
- Да!- выпалил юноша, снова пересаживаясь так, чтобы опустить ступни в воду бассейна и не быть лицом к лицу с ним.
- То есть, нет! Это не те проблемы, которые ты можешь решить. Это не касается ни твоих опытов, ни того, о чём мы уже договорились сегодня. - он жарко всплеснул руками, одновременно ткнув открытыми ладонями перед собой, словно ему не хватало слов и он выбрасывал жестами не дающиеся языку слова.
- Я должен хотеть твоей смерти, а я не хочу! И это... это... это чудовищно! Со мной всё не так, как должно быть по Закону. И я чувствую себя преступником. Это не значит, что ты мне нравишься, гайр! - Зейдар словно спохватился, немедленно ткнув рукой в сторону белоснежного, как бы предупреждая его взглядом, чтобы он не надумал там себе всякого.
- Это всё только потому, что ничего этого не должно было случиться! Ты не должен был стать мне господином, а я должен был умереть в чужой земле, как те, кто меня украли! И это было бы справедливо - родиться в новом коконе и в новой жизни. А вместо этого, я твой раб, ты мой хозяин, и я не хочу твоей смерти! Как так?! Саммах эль Саммах, со мной всё не так, не с тобой, белоснежный. Я слушаю тебя, даю тебе клятвы и произношу просьбы, говорю с тобой и даже во сне меня беспокоит твоя возможная гибель!
Юноша снова вскочил на ноги, нервно жестикулируя и то хватаясь за голову, то простирая руки в его сторону, пылко высказывая всё то, что вертелось в голове.
- Я должно быть схожу с ума, когда вижу тебя и не желаю тебе умереть! Это всё не правильно! И дело не в том, что такова воля Богов или такая у нас теперь стратегия. Дело во мне! - он ударил себя кулаками в грудь и порывисто сел снова на бортик купели, упираясь прямыми руками в тёплое каменное покрытие и чуть покачиваясь вперёд-назад.
- Вся моя беда в моих чувствах, гайр. Иногда я правда ненавижу тебя, иногда же совсем нет. Я смотрю на тебя и думаю, что ты нужен мне в этом мире живым. Даже с этой печатью на твоей руке и моим именем в ней. Вот что меня тревожит ещё, белоснежный. Ты очень спокойный, как будто бы сделан изо льда, но твой взгляд бывает теплым, как твои руки. Ты... понимаешь, что я чувствую, глядя на тебя? Никогда раньше я не чувствовал таких противоречий, какие есть с тобой. Были враги, были разные опасности и были преступления. Боги не солгали, я действительно часто нарушал Законы, но раньше меня вёл долг и месть. И всё в итоге казалось верным, даже когда были сомнения. А теперь всё словно раздвоилось. И это тревожит меня куда как больше, чем опыты. Даже если я вспылю снова, желая тебе смерти... ты должен знать, что это только эмоции. Я не хочу тебя убивать, гайр. Когда ты поведёшь меня в ту лабораторию, просто будь где-то рядом. Даже если я снова буду жаждать твоей гибели. Понимаешь, что я хочу сказать?
Он повернул голову и внимательно посмотрел на элита, стараясь усмирить свои эмоции. Ещё одна просьба? А разве есть у него хоть какой-то другой выход? Всё, что он чувствует, было выплеснуто, и даже если гайр не поймёт его, так хотя бы не отвернётся от него в случае, если он и впрямь снова вспылит в трудный для него момент.
- Ты можешь помочь мне сдержать эмоции и данное мной слово, если я буду знать, что ты недалеко. Это легче, чем... чем понять, что со мной не так.

Отредактировано Зейдар (2017-03-12 16:18:48)

Испытание. Боги посылали ему испытание. Снова. Даже узнав все причины их решения, Зейдар не мог обесценить их влияния. Они не вмешивались более в его жизнь, поручив свою волю Фалку Бло. Но лейры, как и гайры, были так тесно и мощно связаны с их богами, что просто не могли бы стать атеистами. Потому, как бы не убеждал себя Зейдар, что боги оставили его Фалку, это не срабатывало. Взять хотя бы яркий сон, что пробудил его. Возможно, что именно сон - причина его сомнений в себе. Важно было рассказать белогривому это всё. Кто знает, быть может у него есть иные соображения, как у того, кто создан не руками Саммах.
Элит был совершенен внешне, безупречен в том, как двигался, имел идеальное стройное и сильное тело, а его высокий рост невольно заставлял задерживать дыхание при его приближении. Это в Лейрате у Зейдара было преимущество перед лейрами - он мог смотреть им прямо в лицо, не поднимая головы. Здесь его это тоже не останавливало, но голову всё же приходилось держать выше, каждую секунду осознавая, насколько высок белоснежный. По сравнению с ним все гайры были слишком уродливы, как перворожденные. Ему же доставляло удовольствие видеть рядом с собой Фалка Бло. С тех пор, как тот нашёл его в Кересе, он неизменно был рядом, помогал ему и ни разу не солгал, что редко свойственно перворожденным. И всё то тёплое весьма впечатлило принца и сохранилось до того самого момента, как Боги решили его судьбу, сделав именно Фалка его хозяином. Возможно, что они просто хохотали, наблюдая за его метаниями, или снова испытывали его упрямство на прочность. Поступит ли он по Закону в этот раз, или же нет? Смирится и будет покорен, или же рискнёт исполнить букву Закона, находясь в чужой земле один? И что будет, если рискнёт? Что будет, если он вонзит нож в сердце белоснежного, пока тот спит? Кому тогда будет нужна его свобода и что это ему даст? Желанную смерть от руки братьев белоснежного? Думая так, принц невольно сжимал кулаки, понимая, насколько крепко загнали его в угол  Саммах. Он не боялся умереть, но что на самом деле боги хотят от него? Он преступает Закон, даже просто говоря своему господину о том, что не хочет убивать его. Это логично, ведь кому захочется уничтожать человека, помогавшего ему ранее во многом? А вот ощущать, как от его прикосновений по рукам расползается тепло, видеть его лицо перед собой, его глубокие серо-синие глаза, светлые и так мягко мерцающие в полу-мраке марева иллюминации воды...
Что с ним не так?
- Я прекрасно понимаю тебя, Зейдар. И то, что ты хочешь сказать, и то, что ты чувствуешь.
Аррр! Ты понимаешь, гайр?! А я не понимаю! Я запутался!
Юноша шумно выдохнул, прикрывая глаза, словно сдаваясь на волю своих чувств. Чуть скосил взгляд, видя, как белоснежный меняет позу, полу-лёжа на краю.
- И я могу тебе пообещать, что буду рядом или недалеко от тебя, принц, пока наши ученые будут исследовать твое тело. И пообещаю так же... что не приму всерьёз твоё желание меня убить.
Принц нервно дёрнул ногой, поддевая кончиками пальцев прозрачную гладь воды и брызги разлетелись, падая крошечным дождём и рождая круги.
И элит снова улыбнулся, словно это прозвучало, как шутка. Может быть убить его и в самом деле трудно, тут Зейдар не желал спорить. У Фалка была отличная реакция и вряд ли он пропустит удар, направленный на него лицом к лицу. Принц не знал этого точно и проверить не мог, потому что тот же гайр отобрал его оружие, чёртов вальбон. Как бы его не волновали нынешние сомнения, он всё же немного успокоился. Фалк будет рядом, а значит он сможет проклинать его, если что-то будет слишком... каким?.. Страшным? Это вряд ли. Сам же Платина продолжал говорить, что эти исследования станут безопасными, не причинят вреда. Но пристальное, обещанное внимание учёных, его всё же неприятно настораживало. Он не знал чем, ибо ни разу не был в подобной ситуации, не считая лекарей. Он никогда не занимался исследованием живых существ, а потому понятия не имел, что там будет и как. И его это беспокоило пока не так уж и сильно, в сравнении с тем, что он испытывал, глядя на белоснежного. Но Фалк был единственной нитью, связывающей его с новым миром и он, как любой живой человек, просто боялся потерять эту связь, пока не нашёл другие нити. Он ещё не принял Рона, как вторую нить, пока нет. Рон воспринимался Зейдаром только как слуга и, пока, никак не мог бы стать равным ему. А значит и сердце ему открывать было невозможно. Особенно в отношении беловолосого, которого Рон воспринимал, как личное. Вряд ли он готов услышать о том, как лейр ненавидит его хозяина за его провокации и за печать на запястье. Нет, положиться на Рона он никак не мог. Не в этом случае.
Поэтому обещание Фалка быть рядом или поблизости успокаивало гораздо сильнее, не смотря на то, что возможно Зейдар ещё не раз проклянёт его перед лицом других учёных. Такое ведь вполне может быть? Что бы там с ним не сделали, он переживёт это, как обещал. Кстати, как-то быстро белогривый ввернул своё желание на этот счёт? Может стоит всё же беспокоиться посильнее об этих учёных?
Принц подозрительно глянул на белогривого, но тот внезапно взялся за свой пояс и... Его халат и так слишком многое открывал, а особенно после того, как тот прошёлся в темноте вообще без него... Зейдар невольно сглотнул и замер взглядом на его пальцах, теребящих пояс.
- Но это всё случится только через два дня, принц. А пока можно расслабиться и отдохнуть. Кстати, ты не хочешь еще раз поплавать перед сном?
Голым?! Нет-нет, не трогай пояс, гайр, ради всех богов!
Щёки неумолимо залил румянец и лицу стало невыносимо жарко. Фалк держал пояс в руке, явно собираясь снимать с себя халат.
- Сам же говорил, что вода успокаивает и смывает все тревоги, Зейдар.
Юноша медленно поднял голову, коротко выдохнул, быстро поднялся на ноги, мягко и изящно развернувшись спиной к элиту и касаясь тыльной стороной ладони пылающей скулы. Постоял немного, чтобы собрать силу воли и твёрдо произнести то, что должно было скрыть его стыдливость.
- Ты успокоил меня, гайр. Я не испытываю более тревоги, а потому вернусь в свои покои сейчас же.
Он не оборачивался, просто сделал пару шагов в темноту в сторону выхода. Остановился на мгновение, чтобы добавить:
- Я постараюсь поспать ещё немного, чтобы утро не застало меня уставшим от этой ночи и тебе желаю того же, белоснежный.
Благодарю тебя за всё, что ты согласился сделать, ещё раз. Смотри не засни в воде снова. Ещё раз я не спущусь сюда, чтобы разбудить тебя. Никаких ударов в гонг!
А затем он быстро направился к лестнице, держа спину прямой до тех пор, пока не завернул к дверям. Оттуда он уже опрометью побежал к холлу и по лестнице наверх, чтобы белоснежный не успел его окликнуть.

Сердце всё ещё быстро стучало в груди от бега. Не снимая халата, выданного ему Фалком, юноша забрался на кровать, задёрнув синий полог и упал в подушки спиной, раскинув руки. Лицо всё ещё пылало, и он представил себе, как мужчина развязывает синий пояс и как обнажается его молочная кожа и мускулы живота под ней, а ниже...
Зейдар схватил рукой маленькую подушку, сжал её и впечатал её в своё горящее лицо, маша второй рукой над собой, словно именно так можно прогнать внезапно разыгравшуюся фантазию.
- Ты начинаешь видеть в нём харза, принц... Что ещё может быть хуже этого?! Саммах эль Саммах!
Молитва должна была очистить его помыслы и голову, и он стал молиться, откинув подушку прочь, и крепко закрыв глаза, повторяя про себя каждое слово молитвы очищения. На тридцатом повторении он успокоился и через несколько минут полной тишины в своей голове уже крепко спал...

Отредактировано Зейдар (2017-03-18 16:48:13)

13 день после взрыва в Дана-Бан.

Утром его разбудил Рон. Едва заслышав его голос в спальне, принц подскочил на кровати, привычно хватаясь за воздух вместо меча. Он ещё не до конца проснулся, а потому резко отбросил полог, вглядываясь в полу-склонённую фигуру фурнитура. Если утро и бывало добрым, как утверждал это слуга, то оно уже явно прошло. По ощущениям было где-то около десяти, а так долго спать Зейдар не привык. Привычка вставать около шести его подвела сегодня и не иначе как потому, что ночь он провёл в бодрствовании и тревоге. Рон сообщил, что белоснежный раздал указания на его счёт и Зейдар успокоился. Значит нет необходимости сейчас спускаться к столу, снова видеть белоснежного, прекрасно помня обо всём, что случилось ночью. Они говорили, у них договор, на этом пока всё. Указание показать ему устройство Амои было несомненно важнее его личных тревог на счёт белогривого гайра.
Одевшись и умыв лицо, приведя себя в порядок за двадцать минут, юноша вернулся в комнату, ожидая завтрак. Он понемногу привыкал к той пище, которой питались амойцы и уже не вёл себя, как дикарь, впервые пробующий яблоко. Некоторые фрукты всё ещё удивляли его своим вкусом, а блюда - своей странностью. У них был вкус ярче, чем у тех, которые он ел в Лейрате. Возможно, что причиной были какие-то приправы, которых не существовало в его мире. Зейдар не знал наверняка, но ему хотелось так думать. Несомненный плюс в его жизни. Теперь он считал эти плюсы, надеясь, что они перевесят чашу весом с минусами. Не отменят вовсе, но перевесят в итоге. Он напоминал себе, что мог быть лишён вкусной еды, стань он рабом в Гайрате. Обычно так не делали, но упрямство редко кто способен терпеть долго, даже если речь идёт о лейре.
После завтрака Рон приступил к своим непосредственным обязанностям - обучению. Снова был включен экран и снова картинки стали оживать перед его взором. Зейдар смотрел и слушал. Что-то он уже знал, а кое-что для него было в новинку. В частности он не понимал, почему монгрелов исключили из списка граждан. Региональные территории были строго поделены между слоями населения, но существовал Гардиан, где рождались новые монгрелы, не нужные ни для чего, кроме как стать слугами. Но рождались они в большем количестве, чем было необходимо. Очевидно механизм, рождающий гайров на этой территории, основательно заклинило и почему его до сих не починили - было неясно. Не могли? Не умели? Озлобленное поколение ненужных никому детей превращалось в монгрелов. Отбор в слуги был жёстким, этих гайров кастрировали, и Рон тоже был лишён жезла удовольствий. С точки зрения Зейдара это было варварством и глупостью, но видимо тут это имело какой-то смысл. Рона кастрировали рано и прошло уже несколько лет, а его жезл так и не восстановился сам. Это было странно, поэтому Зейдар спрашивал Рона, почему его организм не борется с недостающей частью? В его мире любая ампутация рано или поздно восстанавливала потерю, иногда не в полной мере, если процесс затронул кость, но у жезла нет кости, он должен был отрасти за столько-то лет. Рон терпеливо пояснил, что здесь ампутация конечна. Только целительные машины могли как-то исправить эту ситуацию, но на это должны были быть причины и разрешение от правителей.
Вот что делает отсутствие веры на этой земле. Земля не лечит ничего, всё делают целители.
Как бы странно это не было, он принял это к сведению. Вступать в смертельные схватки здесь оказалось более опасно, чем на его родине. Монгрелам стоило посочувствовать. Остальные регионы не были лишены привилегий посещать целителей и для них не было опасности участвовать в боях. Только они были мирными жителями в большинстве. И в Мидасе существовал некий союз, призванный защищать граждан. Союз назывался Полиция. Зейдар запомнил это тоже на всякий случай. Наследование профессий не вызвало у него непонимания. В его мире семейный труд поощрялся, но у каждого лейра был выбор. Здесь же система выбора не оставляла. И по мнению принца это было плохо. Недовольство могло привести к агрессии, но видимо таких случаев было слишком мало, чтобы обрушить эту систему. Потому он не стал предполагать, что может быть, просто принял к сведению. С пэтами было неловко. Он понимал, что эти создания создавались только ради продаж, и понимал, ради чего их покупают и разводят. Но он попросил Рона не повторять всё то, что уже было сказано про них, и уж, упаси боги, не показывать ему снова это. Существовало место, где пэты содержались, оно называлось Апатия. Рон лишь слегка коснулся темы отсутствия интеллекта у них и рассказал о рисунках на дверях в местах их пребывания. Кажется Зейдар даже видел несколько таких знаков, и попросил Рона дать ему порядок этих знаков. К сожалению принца, надписи он прочесть не мог, и надеялся хотя бы так сориентироваться, случись что в том месте, где бывают эти создания. Рон сказал, что расскажет ему всё о знаках и на час принц просто погрузился в их изучение, сверяясь с фурнитуром о верности цели их предназначения.

С едой, питьём, местами отхожими и явными очевидностями проблем не возникло, с направлениями и стоп-знаками он тоже справился довольно быстро. Рон поделился своим знанием о том, что для пэта эти знаки в разы сложнее запомнить, чем...
Впрочем, он мог бы и не продолжать. Может лейр и был дикарём на Амои, но с запоминанием у него пока проблем не было. Информации было много и к обеду принц уже устал. Он прекратил занятия. Ещё один плюс был в том, что он имел право остановить Рона. У фурнитура было задание и Зейдар не собирался его подставлять. Просто хотел немного времени на еду. Небольшая экскурсия по дому пошла ему на пользу. Рон терпеливо объяснял, почему не стоит лупить дроидов, если они двигаются. Терпеливо объяснял, как устроен здесь свет. Объяснял откуда течёт вода. Объяснял, как машина-кар может лететь. Объяснял зачем нужны железные палки и кольца в зале тренажёров. Объяснял, зачем цветы посажены в горшки. Объяснял, зачем в особняке столько комнат. Объяснял, что такое спрей и что такое кнопка, и как они действуют. А потом они снова вернулись в комнату и время двигалось к вечеру. Зейдар слушал о правителях, пытаясь запомнить много новых слов. В итоге слова просто перемешались в голове, но остались какие-то понятия о цели этих слов и это раздражало. До правил поведения они не дошли, застопорившись на сложных именах тринадцати консулов, которые Зейдар повторял снова и снова, пытаясь каждому прикрепить то, чем они занимаются. Двоих он видел лично - Леон Клер - культурные традиции, Маркус Джейд - торговля и казна. С остальными было не так гладко. Ясон Минк - дипломатия, первый консул, Рауль Ам - второй, генетика, создания пэтов, Хайне Салас - безопасность, войска, Хьюберт Бома - погода, Зильберт  Домина - снова безопасность? Зейдар не был уверен. Аиша Розен. Принц забыл, чем он занимается. Орфей Зави - правитель Мидаса? Гидеон Лагат - ещё один, кого принц забыл. Арр... Руфиас Дин - кто такой? Гриффит  Уоллес - снова что-то связанное с безопасностью и войсками... Зиг Белл?
Хвост шазза мне в рот, да что ж это такое-то!
Пора было сделать стоп, потому что мозг уже закипал, а природная ярость от собственного бессилия была уже на подходе. Наступали сумерки, а он, словно глупый пэт, всё ещё пытался вспомнить меру ответственности консулов. Он с трудом запомнил цветовые различия между элитами. Его хозяин стоял на второй ступени за златогривыми и назывался Платиной, но были ещё Ониксы, Сапфиры, Руби... и эту градацию было запомнить легче, ибо все они, словно драгоценные камни на одной тарелке. Он почти что запомнил имена 13-ти, запомнил, как они выглядят, но их деятельность постоянно путалась меж собой. И принц готов был закипеть.
- Хватит! Ты повторил мне пять раз и я не смог запомнить это. Это недостойно правителя, но тебе придётся нарисовать мне что-то, чтобы я перестал путать этих тринадцать, ибо написать их деяния ты не сможешь! Просто оставь!
Зейдар сбил рукой с досады пластиковую корзинку с фруктами со стола и порывисто отошёл к окну, растирая виски ладонями.
И в этот момент дверь распахнулась и в комнату вошёл Фалк Бло. Зейдар резко развернулся ко входу, пронзая беловолосого своим потемневшим взглядом. Рон тут же склонился в должностном поклоне, а принц наоборот, высоко поднял голову, сдержавшись от желания крушить и убивать вот прям счас. Нужно было держать себя в руках.
Явился, причина моего бесконечного позора...
- Добрый вечер, Зейдар,  на сегодня твои мучения закончены. Можешь пожаловаться мне на всех и вся. - причина позора быстро оценила ситуацию, раскатившиеся по ковру фрукты, напряжённое лицо лейра. Да и сам лейр не остался в долгу, раздражённый своей усталостью и постоянными попытками сложить в голове то, что уже не утрамбовывалось ни в какую.
Тонко подмечено, гайр.
- А заодно и задать вопросы, если что-то из услышанной тобой сегодня информации осталось тебе не понятным.

Зейдар скользнул взглядом по фигуре Платины, медленно выдохнув. Стоило признать, что он не справляется с количеством нового, как бы ни было это неприятно.
- Имена консулов. Твой ойран слишком глуп, чтобы запомнить, кто из них что делает на этой земле. Рон мне объяснял, повторял, был настойчив, это не его вина. Но раз уж ты предлагаешь - помоги своему слуге нарисовать мне картинки, как пэту, чтобы я не путал Зильберта Домину, Хайне Саласа и как его?... А да! Гриффит Уоллес. А ещё Гидеон Лагат. И этот... который Зиг Белл. И Аиша Розен. Я запомнил имена и лица, но я больше не могу путаться в их власти. И это сводит меня с ума! - принц подкреплял свою речь жестами, и шумно выдохнул в конце, обрисовывая то, что его раздражало.
- Я сказал Рону остановить это всё, потому что не в состоянии запомнить простейшие и важнейшие вещи сейчас.
Он быстро взмахнул руками и скрестил их на груди.
- Твой ойран глуп, как пэт! И это меня злит.

Отредактировано Зейдар (2017-03-26 17:22:44)

- Ты делаешь немного поспешные выводы, Зейдар, относительно своего собственного ума, у меня на сей счет совершенно иное мнение.
Иное у него мнение, вальбон тебя задери...
Мысленное ворчание немного пригасило отчаянную злость на самого себя. Видимо, белоснежный уже успел просмотреть ленту записи и счёл, что для одного дня принц узнал достаточно. Его бы уверенность самому Зейдару, было бы весьма неплохо. Сегодня Фалк выглядел воистину, как король снегов, весь в белом с серебром, прямо глаза слепит великолепием.
- Но сейчас мы не будем спорить об этом. Иди сюда, принц, присаживайся, давай разберемся немного с твоими проблемами,
Принц кратко вздохнул, бросил окно, гордо пройдя до указанного кресла, опустился в него, по привычке поджав одну ногу под себя и взглянул на белоснежного, понемногу усмирив свой гнев. К тому же, он не мог не заметить, что Фалк явился не с пустыми руками. Он принёс коробки с собой, которые сейчас и поставил на стол, прежде чем сесть. Недолго думая, он снова заговорил, водружая на каждый этаж коробок по ягоде винограда по ходу пояснений. Первая ягода легла на самый верх.
- Ясон Минк. Первый Консул, по сути – верховный правитель Амои, определяет внешнюю политику, дипломатию  и торговлю. Мне кажется, в твоем мире тоже должно быть примерно так.
В моём мире нет никого выше короля. Значит, Ясон Минк и есть почти что король Амои. Допустим...
Вторая ягода легла чуть ниже.
- Рауль Ам. Второй Консул и Советник Первого. Занимается наукой, медициной и различными технологиями, а проще сказать – уникальными знаниями.
Верховный целитель в роли Советника? Странно...
Не то, чтобы Зейдар не доверял сказанному, просто немного удивился. Какая связь между дипломатом и политиком, и элитом, создающим лекарства, изучающим живое и машины? Разве что они друзья, потому что в голове иначе это не увязывалось.
А уж когда сам Фалк подтвердил, что одно решение первого может быть решением второго и наоборот, стало окончательно ясно, что на счёт дружбы принц прав. И хоть белоснежный и смотрел ему в лицо, не высказав очевидного, лейр и так всё понял. А про то, что Рауль Ам стоит высшим над Фалком, Зейдар уже знал, отметив про себя лишь то, что для Рауля Ама белоснежный также и Советник. От грозди принц отказался. Он знал, что виноград сладкий, но не хотел его сейчас. Его занимала иерархия и тонкая взаимосвязь одного элита с другим. Это было очень по-человечески - иметь друзей в ближнем кругу. В своё время принц таковых не смог найти при своём круге. Да и в кругу воинов их не нашлось. Почтение было, уважение, великая осторожность, но до дружеской связи так и не дошло ни с кем. Отчасти в том было немало его личной вины. Он слишком долго и слишком сильно переживал гибель возлюбленного отца, слишком явно жаждал мести гайрам, чтобы обращать свой взор к чему-то ещё. Теперь это всё было покрыто покрывалом прошлого, ещё очень тонким и прозрачным, но уже закрывшем те события, уступив новому. Белоснежный продолжал вещать, поедая виноградины:
- Вообще, тебе изначально нужно запомнить три простых правила. Первое – если на тебя смотрит блонди, любой, ему нужно поклониться.
Вполне понятно, ибо так принято не только здесь, но и в любом мире, когда статус твой окончательно изменён.
Зейдар чуть кивнул, не противореча, принимая это без каких-либо явных эмоций на лице.

- Второе – если блонди о чем-то тебя спросил, ему нужно ответить.
И это тоже было понятно. Фалк пояснил, что делать, если не знаешь ответа. Привлекать внимание консулов к себе? Вот ещё! Хвала Богам, что они дали ему одного Владельца, и прочие не имели никакого права на него. Он и не собирается удовлетворять их внимание, если только не станет иметь на то все основания. Подобное могло бы произойти, потеряй он Фалка из виду на этой проклятой земле, и не имея шанса самостоятельно его отыскать. Только в этом случае у элитов не было бы выбора, как внять его вежливым вопросам. Возможно, что у пэтов иная задача, но он не пэт и никогда не станет подобным им! Хвала Саммаху!

- И третье правило – слово твоего… наставника для тебя приоритетно. Если ты сомневаешься, как поступить в какой-то ситуации – посмотри на меня, первое время я всегда буду рядом, если мы куда-то отправимся.
Ты будешь рядом, белоснежный.
Внизу живота внезапно чуть потеплело, как бывает, когда сказанное приятно и удовлетворяет душу. Как бы не ненавидел порой Зейдар Фалка, его слова были гарантией правды. И это приятное всё ещё немного пугало принца, не способного понять, что происходит в его чувствах к беловолосому гайру. Чувства порой накатывали быстрее, чем разумные доводы. Так было всегда, и теперь тоже. Зейдар нахмурился и отвёл взгляд, кротко выдохнув. Незачем Фалку видеть тень облегчения на его челе.
- На Амои действует негласное правило – не командовать теми, кто принадлежит другому. И нарушается оно редко.
- Слуга твоего дома не может быть слугой ста других домов. Так говорят и у нас. Смысл этого точно такой же.
Принц щёлкнул пальцами одной руки, чуть усмехнувшись. На этот раз он не вспылил, ибо что стало правдой, уже не изменить. Он принадлежит белоснежному гайру с тех пор, как его запястье украсила печать с волей Богов. Имя Фалка вписано в круг, как у любого раба. Разве что душе лейра это сложно принять, ибо никогда ранее не был он так зависим ни от кого, не считая отцов и долга перед королевством. Сейчас у него нет ничего, кроме беловолосого господина над ним. Но как же трудно смириться с этим!

Зейдар прикрыл глаза, тяжело вдыхая ставший прохладным воздух. Лёгкое движение руки белоснежного он скорее почувствовал, чем увидел. Коробка, что над пирамидой стояла на самом верху. Фалк приоткрыл её и достал на свет каплю искрящегося бриллианта. Зейдар перевёл взгляд на неё и снова чуть нахмурился. Камень новых Богов? Ему же не придётся променять одну веру на другую?
- Это твой отличительный знак ойрана. На первый взгляд – драгоценная безделушка, но без нее ты теперь не выйдешь даже за порог этой комнаты, дверь просто не откроется. Привыкай к этому сразу, принц.
Зейдар перевёл взгляд на лицо белоснежного и зрачки его чуть сузились.
Ты коварный, гайр. Но твой ключ похож на камень молитв. Почему вдруг?
- Ты можешь носить её, как пожелаешь, единственное условие, чтобы её видели пэты, если ты с ними где-то встретишься. Для них отличительные знаки очень важны.
Ах вот оно что...
- Значит это не только ключ, но и знак статуса, что выше того, который есть у пэтов. Я было подумал о том, что ты хочешь заменить веру в моих Богов на веру в твоих. Я стану носить его поверх одежд, ибо ему не нужно моё сердце и тепло моих рук. - тихо констатировал принц, едва касаясь тонкими пальцами камня Богов, казавшегося чёрным и невзрачным на фоне сияющей красоты подвески. Где-то это даже было символично. Глубокая тьма впитывала таинства его веры, а сияющий кристалл всего лишь привлекал взгляд, отвлекая от сути. Зейдар даже чуть улыбнулся, найдя такое объяснение для себя очень правильным. Правда, не спешил поделиться им с белоснежным. Подвеска вернулась в коробку и белоснежный подвинул её ближе к принцу.
А потом Фалк открыл другую коробочку. И на секунду сердце Зейдара остановилось, как и взгляд, моментально прикованный к массивным браслетам из чистого серебра.
- Это то, что ты просил.

В лицо плеснуло горячим жаром на мгновение. Он просил его, это правда. И вот они, браслеты воина, закроющие ненавистную ему печать от взглядов всего мира. Этот позор никуда не исчезнет, но он больше не станет бросаться ему в глаза всякий раз.

Жар мимолётного стыда перед униженной рабской просьбой схлынул, оставив лишь острую истину перед глазами. Два сияющих знака воли господина - подарок своему рабу, его ценность и стоимость, его истинный выбор. Не побрякушки тали, вроде колец, подвесок или серёжек, а то, что просил бы любой воин. Защиту для запястий, способных держать меч и драться, как раньше. В таких браслетах никто не будет знать иного статуса, чем боец. Диковинные звери показывали языки, топча орнамент условной земли и растений. Очень гайратские браслеты и ещё одна истина в том, что отныне его мир - суша. Дыхание перехватило и он никак не мог оторвать взора от простых и тяжёлых браслетов. Как будет с ними держать меч? Они утяжелят его вес и усилий придётся тратить чуть больше? Или же нет? Ему иногда казалось, что здесь владеть мечом легче, чем на суше Гайры.
В реальности же ему не казалось, ибо сила тяжести на Амои была чуть меньше, чем на его родине. Только вот объяснить этого Зейдар себе не мог, ибо понятия не имел о законах гравитации. Просто задумался, как это будет теперь. Конечно, был шанс, что ему никогда не вернут оружия и это огорчало его безмерно. И всё же Фалк исполнил его просьбу сполна. А белоснежный уже открывал новую коробку и там тоже лежали браслеты, но такие, какие достойны чуть ли не Первого воина при параде. В таких браслетах нельзя было идти в бой и степень их расфуфыренности просто таки слепила глаза.

Снова ради пэтов и впечатления? Иначе это даже не объяснить разумно... Разве что так ты пытаешься сказать, что ценишь меня очень высоко, гайр...
Принц отвёл взгляд от строгого серебра с древними гайратскими зверями к золотым лепесткам и каменьям вдрызг разукрашенных богатством браслетов. На миг его глаза сверкнули, взгляд скользнул по лицу белоснежного, словно выискивая в его взгляде скрытый смысл этого подарка, а затем принц поднял голову, медленно выдыхая скопившийся в лёгких воздух. Отчаянный дар, как же тебя воспринимать... Как золото и шелка, или же как необходимость перед твоими братьями-элитами?
Драгоценная капля-ключ, серебро воинов и золото для отвода глаз...

- Ты высоко ценишь меня, господин. - прошелестел на выдохе его голос, выбирая то, что должно быть верным. Оскорбит ли Фалка, если он предпочтёт золоту серебро? Ключ может подождать, ибо здесь нет пэтов и дверей, которые следует немедленно открыть. Золото... слишком по-королевски для его статуса, когда они наедине друг с другом. А вот серебро...
Зейдар снова перевёл взгляд на гайратского зверя, высовывающего язык из пасти.
Я воин, гайр. Даже в своём позоре я останусь им.
И потянулся к серебряным браслетам, осторожно вынимая их из гнёзд. Пальцы сомкнулись на холодном металле и принц держал их в своих ладонях на почти что вытянутых руках, поднимаясь с кресла и опускаясь на колено перед Фалком, как велит традиция. Теперь он склонил голову, опуская и второе колено к полу, чтобы стоять на коленях перед высоким белоснежным вальбоном. Его голос стал глухим и взволнованным.
- Ты должен одеть их своей рукой, господин. Только ты можешь сделать это, не я. И я... я не смогу сам. - глухо завершил он, чувствуя, как бешено стучит в груди сердце. Это было невыносимо больно, следовать традиции так, как следовали ей сотни лейров, попавших в рабство. Фалк мог не внять его просьбе и подарить что-то на свой вкус, но он пошёл на уступки и, как бы не больно было признавать себя, потомка Айри эль Айри, опозоренным клеймом, бывший принц сейчас признавал власть амойского гайра над собой. Так велела традиция и Закон Гайры. Это должно было произойти, даже если он ещё не раз вспылит, желая убить носителя печати власти с его именем. Он мог бы убить белоснежного, но в его смерти нет никакого смысла, а позорный знак не потревожит больше его взгляда. Так разве это смирение - не благо сейчас?

- Да не оскорбит тебя мой выбор, господин Фалк Бло. Твой сияющий камень - знак для пэтов и ключ, и я сам одену его на шею. А золото... я оценил твой дар, не сомневайся, хоть и не считаю, что заслужил его своим поведением. Ты показал, как дорого ценишь меня и я благодарен тебе. Но эти браслеты, что в моих руках, идеальны. В них мой нынешний статус, моя нынешняя жизнь на суше, и дух воинов, державших меч в своих руках. Я знаю, что ты не вернёшь рабу саиф, но если вдруг хоть раз в моих руках окажется меч, я удержу его, как воин в твоих браслетах. И если потребуется - встану на твою защиту с ним. И я благодарю тебя за то, что ты исполнил мою просьбу как нельзя лучше. И если ты готов, замкни браслеты на моих запястьях перед лицом моих Богов.
Зейдар замер, не поднимая взгляда на белоснежного, молча ожидая прикосновения рук Фалка всей кожей, каждой её клеточкой, напряжённо глядя в пол. Он был сильно взволнован, и слышал каждый удар сердца в груди, почти физически ощущая себя на грани между болью и величайшим облегчением. Ещё немного - и холод серебра обожжёт запястья, навсегда сделав его вещью, принадлежащей белоснежному гайру. И возможно, без потери для души, полной смятения по отношению к белоснежному. Только сейчас он вспоминал ночь, когда Фалк держал его руки в своих ладонях. Если это случится снова... то, возможно, он и правда готов будет убить любого, кто пожелает стать белоснежному врагом. Их связь укрепится, станет иной и злость на Богов уже не будет столь велика. Но это не значит, что он сдался...
Зейдар почти что физически чувствовал его взгляд на себе и ждал, ждал, ждал...

Отредактировано Зейдар (2017-04-10 17:47:26)

Стоило только элиту податься вперёд, ему навстречу, как сердце застучало сильнее. Было трудно удержать свой взгляд на черте его груди, не поднимая выше. Не сейчас, когда свершается традиционный дар признания собственности. Душа металась в ожидании. Что, если он поступает неправильно? Зейдар прикрыл глаза, судорожно сглотнув. Нет. Всё верно. Так решили Боги, отдавая его этому властелину. И он даже не Блонди. Значит, они увидели что-то такое в нём, чего пока не видно принцу. Снова нарушать? Где он тогда окажется в следующий раз?
И вот тогда он заговорил, чтобы не думать больше. И не сожалеть.
Сделай это, гайр. У нас всё равно нет иного пути.
- Я готов, Зейдар.
Тяжесть браслетов исчезла и он открыл глаза, видя их в узких молочных ладонях, гораздо больших, чем его собственные.Он не поднимал голову, но чувствовал его пристальный взгляд, словно он ждал, когда лейр вскинет голову, посмотрит ему в лицо своим горделивым взглядом.
Не сейчас, белоснежный. На такие клятвы Боги идут сами, а я уже достаточно прогневил их неповиновением. Просто сделай это, не тяни душу.
- И я вижу, что ты тоже готов. Ты сделал правильный выбор. Я бы разочаровался в тебе, поступи ты иначе.
На мгновение в сердце снова полыхнуло злостью. Ну вот зачем он его дразнит опять? Разочаровался бы он, дьявольский гайр!
Как будто бы акт выбора дара был чем-то жизненно-важным для него!
У тебя тоже есть какие-то свои традиции, белогривый? Я ведь спрошу потом...
И тут раздался тихий, синхронный щелчок и дыхание тут же остановилось. Это замки. Зейдар так долго ждал этого холода металла на своих руках. И в следующую секунду, в полной тишине, его запястья обнял неожиданно тёплый металл. Белоснежный медлил для того, чтобы согреть серебро своими руками? Но зачем?..
Вопреки традиции, лейр впервые поднял голову, чтобы встретиться с ним чуть удивлённым взглядом, но спохватился - и тёмные ресницы поспешным взмахом опустились вниз, пряча светлую зелень в своей тени. Злость растворилась без следа, а само действие смутило его, заставляя задуматься, что такого увидали в нём Саммах? Это ли не проявление заботы, а если нет, то что это тогда?
Двойной щелчок браслетов завершил действие. Всё было сделано.
Зейдар смотрел на свои руки, обрамлённые теперь браслетами-наручами и медленно выдыхал. Первая и самая важная традиция была соблюдена. Теперь он принадлежал Фалку Бло и перед глазами других. По амойским законам это было и так очевидно, но Зейдару нужна была уверенность в том, что перед его Богами он останется не только лейром с тяжёлым мятежным характером, но и исполнившим их волю, хотя бы на четверть...
Руки белоснежного ещё сжимали его запястья, символически удерживая его руки в своих. От них шло тепло, постепенно расползающееся к ладоням, и выше браслетов тоже. А потом белоснежный соединил их ладони вместе, и лейр снова поднял голову, возвращая зелёный взгляд на его лицо, такое спокойное и чуть улыбающееся. Он бы хотел быть покорным судьбе, правда хотел бы, будь это так просто. Смотреть в его серые глаза, видеть его красивое лицо в белых стрелах ресниц, любоваться на этот прямой нос, высокий лоб и на волшебной белизны каскад волос, совершенно неземной для гайра, и чувствовать, как его руки бережно и сильно держат его подрагивающие от волнения ладони. И это был бы конец... Полное смирение перед признанием его тем самым харзом, что оказался сильнее его духом.
- Я должен сделать еще что-то, Зейдар, чтобы твои законы были полностью соблюдены, а боги - удовлетворены?
Вот об этом Зейдар даже и не думал. Выправиться внутри, сбросить с себя странное и опасное оцепенение и резко сделать вдох. А в самом деле, что ещё должен сделать раб по традиции, принимая дар своего владельца? Ну и вообще...
-Но прежде, чем ты ответишь, поднимись с колен, принц.
Да запросто! Нахлынувшее наконец-то облегчение и уверенное желание белоснежного помогло ему мягко подняться. Самое трудное уже позади. Ну, или почти что позади... Что именно спрашивал беловолосый гайр, ныне его господин и хозяин? Зейдар немного заблудился в противоречивых ощущениях, мыслях, и сейчас был смущён всё ещё находящимся тут и поднявшим его с колен элитом, и самим фактом произошедшего тут таинства. Вроде бы и вернулся на землю, а вроде бы и не до конца. А всё потому, что его хозяин смотрел ему в лицо, чуть улыбаясь, и не отпускал его ладоней.
Юноша нахмурился, отводя взгляд в сторону.
- Твой статус ойрана не предполагает стояние на коленях, статус воина вроде тоже. - мягко заметил белоснежный и принц тихо вздохнул, возвращая взгляд своему хозяину.
- Я не присягу тебе даю, господин. Я твой дар принимаю. А это уже совсем другой статус. Но что сказано, то будет так. Твой дар слишком хорош, чтобы мне быть неискренним с тобой. Спроси меня ещё раз, что спрашивал. - попросил он. Слишком много чувств, от глубоко въевшейся безысходности происходящего, до странного тепла и спокойствия рядом с белоснежным. Почему-то его не хотелось больше убивать и всё, что принц сказал ранее, тоже осталось. За него убил бы. Ну и пусть не логично и позорно, пусть! Его некому стыдить здесь! В Лейрате его скоро похоронят с почестями и никто никогда не узнает, как он сам протянул руки в кандалы для гайра!
- Так что еще я должен сделать, Зейдар, чтобы полностью соблюсти ваши традиции?
Ах да... традиции гайров? Саммах эль Саммах!
В лицо словно плеснуло жаром и лейр выдернул руки из его ладоней, вспыхивая румянцем, отводя взгляд в сторону и отступая на шаг назад инстинктивно. То, о чём он подумал, не могло быть им высказано вслух. Это как смотреть на пэтов, такое же чувство - невозможно и стыдно. Но необходимо, ибо... а как ещё-то? И он выпалил, стараясь не смотреть ему в лицо сейчас.
- У тебя есть право первой ночи, гайр! Это тоже традиция для гайров, потому как ради этого... Для того, чтобы... ну... затем нас и похищают эти выродки для своих трусливых господ-кури!
Лицо просто пылало от стыда и он аж затрясся, переживая ураган из эмоций. Даже кулаки сжались сами собой.
- Твои пэты делают это совсем не ведая стыда от глупости своей. А ты... Ты хочешь чтобы я танцевал тебе на ночь? И... а потом...
Договорить он так и не смог, крепко зажмуриваясь на пару секунд и вытягиваясь в струну, едва не срываясь в новый виток ярости, смешанный с глубоко затолкнутым страхом и каким-то болезненным отчаянием. Реальным, как возможный приказ белоснежного. Что если он хочет? Что тогда?
Он резко повернул голову, впиваясь потемневшим взглядом в белое лицо своего хозяина и было видно, как раздирают его на части эмоции, свиваясь в невыразимый клубок сопротивления и стыда.
А вот ответь мне, гайр? Ты хочешь, чтобы я лёг с тобой?! Сегодня?!

Отредактировано Зейдар (2017-04-11 21:31:47)

Ему показалось или же глаза белоснежного и правда стали светлее, как будто их место заняла белая Фарри? Зейдар резко втянул воздух в лёгкие, задерживая его там,  не желая отводить взгляд от глаз Фалка и не в силах разжать кулаки. То, как он смотрел, словно касался сейчас его всего, его шеи, плеч, груди, амойского платья, скрывавшего всё самое важное... то было так, словно одежды его мало что скрывают. Лишь огромным усилием лейр заставил себя не искать способа прикрыться всё равно чем от его горящих желанием глаз.
Ты хочешь, я чувствую это, но... Зачем ты только смотришь?! Ты мог бы потребовать и мне пришлось бы подчиниться, ты знаешь это! Что за тёмную игру ты задумал, гайр? Говори же!
Нетерпение и безумное ожидание почти что достигло своего пика, грозя вот-вот разорваться в требование ответить ему. Но белоснежный лишь откинулся назад, на спинку кресла, не сводя взгляда с его пылающего от стыда лица.
- Я сделаю тебе еще один подарок, Зейдар. - улыбнулся белоснежный снова, не переставая смотреть на него. И Зейдар тоже не мог отвести взгляд. Из гордости или из самого принципа, а может просто потому, что казалось, если он сейчас отвернётся, всё, он проиграет вальбону. Правда в том, что он уже проиграл, но элит никогда не заострял на этом внимание, лишь один раз не отказался от власти вслух, приняв его рабом, а себя господином, но в остальных случаях уступал, снова и снова. И вот сейчас снова. Ещё подарок?..
- Момент, когда ты захочешь показать мне свой танец, ты определишь сам, независимо от того, сколько этого придется ждать.
Хвала Саммаху! Благословенны пути Богов на этой земле, да будут они вечны!
Сила облегчения была столь внезапна и велика, что Зейдар тут же разжал пальцы и схватился за грудь, чувствуя через ткань камень богов. Он прикрыл глаза, вознося свою короткую и чёткую молитву тем, кто всё это устроил. Как бы ни говорил о них гайр, они были Богами и им было виднее, что сделать с его жизнью. Пусть и несправедливо,но казалось, что чётко выверено. Может, даже это - его награда за покорность их судьбе. И их выбор не стал таким страшным, каким мог бы стать. Если у белоснежного и были планы на его счёт, то сейчас он не хотел их воплощать. А то, что чувствовал лейр, не могло его обмануть. Белоснежный желал, чтобы лейр согрел его постель, но не стал торопить. И Зейдар не был готов сделать такое так быстро, готовый обманывать себя серебряными браслетами, скрывшими проклятую печать раба. К тому же, он не умел всего этого. Даже смотреть на пэтов он смог лишь сквозь пальцы, так что говорить о том, чтобы раздеться совсем перед гайром после чувственного танца...
- А ты искусен в ночных танцах, принц? Это был один из обязательных элементов твоего образования или ты просто за кем-то подглядывал? Да ты присаживайся, Зейдар, так удобнее беседовать.
Гайр уже опустил белые ресницы, прекратив светить своим явным желанием, и выглядел теперь всего лишь скромно интересующимся. Или терпеливо уступившим в этом поединке. Но всё равно принцу показалось, что он подначивает его. Или всё же это - амойское любопытство?
Напряжение почти что спало и лейр отнял руку от груди, положив её на спинку свободного кресла, а затем сделал шаг к столу и опустился на сидение, снова поджимая одну ногу под себя, отпуская наконец камень богов. Наверное, всё же второе. Впереди ночь и вряд ли беловолосый жаждет его яростного сопротивления, сдобренного порцией ненависти. Скорее, всё же хочет, чтобы их странные отношения не переходили опасной черты сегодня.
Тонкие ладони успокоенно легли на колени, сверкнув серебром господского дара. Пальцы юноши ещё чуть подрагивали, но самое гнетущее уже было позади. Белоснежный обещал ему девственную неприкосновенность до той поры, пока сам лейр не сделает свой выбор. Это было важно для юного принца. Вдруг он выберет кого-то ещё, кому сам захочет танцевать танец первой ночи? Кого-то, кто не будет ему господином? Впрочем пока его это не беспокоило так уж сильно. Фалк был физически красивее любого гайра и это тоже играло роль в его размышлениях на тему союза, но он всё ещё был проклятым гайром. И всё же свобода выбора осталась за Зейдаром.
- Тебе не понравится, гайр. - чуть тряхнул головой юноша, позволив себе улыбнуться. Постыдные росчерки алого больше не тревожили его скул и молнии в глазах улеглись, вернув его глазам мягкую светлую зелень. Остыл он так же быстро, как вскипел, но вопрос требовал всё же пояснений и лейр чуть склонил голову, мягко поводя рукой.
- Я воин, а не любовник. И я не был рождён тали, чтобы учиться танцам ради возможности вступить в брачный союз с самым очаровательным харзом в Лейрате. Но я знаю, как думают тали. Им нравятся яркие ткани и украшения, диковинные безделушки и серенады. Им хочется быть утончёнными и очаровывать каждым свои движением того, кто кажется им достойным партнёром. Многие тали хотели быть со мной, вились вокруг меня, призывно улыбаясь и обещая взглядом прекрасные ночи под светом Фарри. Но я не мог им этого дать. Я думал о войне, об охотниках-гайрах на берегах Бесконечного озера, о пролитой крови моего отца, благословенного супруга короля Айри. Я учился держать оружие твёрдо в руках, и там, на суше, граничащей с водой, держать меч было тяжелее, чем здесь. Я уходил из дворца, чтобы искать пути, ведущие на сушу, чтобы провести в оазисы нейр и, когда-нибудь, самых смелых из воинов, тех, кто не умрёт на глубине, а будет вырываться из объятий смерти всеми силами ради нашей победы. Нырял в глубинные тоннели, несущие ледяную воду с севера к суше ради этой цели. Пойми меня, гайр,я просто не мог думать о балах и союзах с кем-либо. Я должен был стать королём, который объединит все пять королевств против творящего беззаконие Первого племени. Как, если не личным примером, я мог соединить все пять нитей в одну крепкую верёвку? - он всё же не смог не жестикулировать ярко, тыча руками перед собой и распахивая сейчас раненую душу перед элитом.
Как ты не понимаешь, гайр?! Всё изменилось, но тогда... Тогда всё было иначе!
Судя по взгляду, Фалк понимал теперь, когда он открыто объяснял, как так вышло, что танцор из него не слишком хорош. Потому что слушал и лейр чувствовал, что он способен понять его, если не сердцем, то умом точно. И всё же, кое о чём они ещё не говорили.
- Я никогда ещё не был с юношей или с мужчиной. Но это не значит, что я не видел любовных игр в коридорах замка. Это нельзя назвать подглядыванием, гайр. Когда идёшь мимо дворцового кулуара, драпированного слоями колышущихся в воде тканей, или тяжёлым бархатом в воздушных коридорах замка, а там - стоны и страсть, переплёскивающая через край, и ткани развеваются от потока воды или воздуха, открывая то, что не надлежит... Иногда я ускорял шаг, иногда просто видел, как это происходит, взаимно или же не очень. Всё это мимолётно и объяснимо. Нельзя не увидеть, но можно вмешаться или же не вмешаться. А ещё был Храм, где казнили преступников, отдавая их на радость желающим до свершения приговора Богов. Никто из них не перешёл к Богам девственником, уж поверь. Я старался избегать присутствия на жертвоприношениях, но иногда отказаться было невозможно. Я уж молчу о том, что меня никто не спрашивал о согласии, если того требовали жрецы. Хвала Богам, они чаще позволяли мне сбежать, чем смотреть на это.
Чувствовалось, что принца внутри всего передёргивает от всплывающих подробностей происходящего в Храмах и он только отмахнулся рукой, отводя взгляд в сторону и стирая со своей руки возникшие мурашки.
- Лучше не вспоминать о том, сколько крови получает алтарь, сколько страха, животного ужаса и боли вбирает он в себя для Богов. Смерть в бою легче в тысячи раз, чем смерть на алтаре. И то, что делают двое в тени кулуара, Храм выставляет напоказ толпам, лишая жертву не только чести, но и жизни. Вернись я в Лейрат сейчас с твоей печатью на руке, Жрецы пришли бы за мной. Никогда опозоривший свой род не должен возвращаться. Хвала Богам, что этого уже никогда и не случится. - он поёжился, потерев плечо рукой, словно хотел стереть гадкие вздыбившие кожу пупырышки. А потом снова перевёл взгляд на лицо господина.
- А ты, гайр? Ты танцевал ради кого-нибудь в своей жизни? Был ли у тебя партнёр раньше, с которым ты бы желал создать союз?
Раз уж они заговорили о сексе да о любви, было бы вполне естественно спросить то, что в ином случае принц никогда бы не осмелился спросить.
- Был ли ты с мужчиной или юношей под покрывалом ночи?

Отредактировано Зейдар (2017-04-15 14:12:00)

- Да, Зейдар, за свою жизнь мне доводилось быть и с мужчинами, и с юношами...
Ответ и не удивил. Зейдар подозревал, что Фалк намного старше его, и даже догадывался, что живёт он гораздо дольше того времени, что отпущено детям Гайры. Люди, что жили долгую жизнь, становились в чём-то похожи на Богов. Они не спешили, умели сохранять спокойствие, вот как он... Белоснежный говорил о сексе и любви без тени смущения, как старец, что повидал многое на своём веку. К тому же, он оставался невозмутим, когда смотрел на пэтов на том экране... Не совсем невозмутим, но всё же более спокоен, чем любой молодой человек. И вот теперь лейрово любопытство и внезапные мысли о том, что Фалк уже был в постели с кем-то, получали своё подтверждение. Констатация факта не оскорбляла и не вызывала возмущения у принца, просто лишь подтвердила его, постыдную немного, догадку.
- Но я скажу тебе сразу, принц, на Амои у расы элитов не приняты официальные партнеры. И уж тем более союзы.
А вот это уже было более чем интересно. Принц знал, что таких, как Элита, создали машины. Возможно, даже всех тут, на этой земле, создали машины. Это было сложно принять, потому что в голове у лейра не укладывалось, как это возможно без людей. Поэтому он смотрел на Фалка и даже подался чуть вперёд корпусом, слушая каждое его слов и доверяясь чутью перевода.

Если нет брачных союзов, то как тогда?...
- Мы приходим в этот мир не по воле Богов, а по необходимости пополнить тот или иной круг мастеров своего дела, и только по решению правителей. И мы приходим уже абсолютно взрослыми, с четкими знаниями и умениями. Тела для нас выращивают в специальных...резервуарах...коконах, а сознание...
Лейр внимательно слушал, чуть склонив голову в ответ на его взгляд, чтобы он продолжал говорить.
- ... сознание создают по приказу правителей или переносят из тела, пришедшего в негодность, если его обладатель весьма хорошо зарекомендовал себя на своей работе.
Подобно Богам, что наделяют детей своих сознанием. Вот только... они переносят старое сознание в новое тело? Но это же значит...
- Наши ученые это умеют. Элиты живут в полтора раза дольше лейров, а если учесть возможность замены тела... И тут белоснежный замолчал, не договорив. И Зейдар понял, что его догадки верны. Старое сознание в новом теле... Сколько раз? Как долго он уже существует? Это означало, что белоснежный настолько стар душой, что живёт почти вечно... Как же это трудно, наверное, находить своей душе что-то, что ещё способно служить отдушиной от той работы, которую он выполняет. И если взять их встречу, то это означает, что однажды белоснежный потеряет его навсегда. Это, как сразу знать, что всё продлиться недолго по меркам его жизни. И Фалк похоже знал это, а иначе не отвёл бы взгляд к пустой коробке, умолкнув в середине фразы. Подумал ли он о том же, о чём думал Зейдар, поняв древность души белоснежного? Что один из них будет жить дальше, когда второй уйдёт... Не забудет, лишь отодвинет в своей памяти в ещё один уголок своего сознания. Сколько там уже умерших созданий с разных планет, чей срок был меньше вечности? Все этим мысли промелькнули так быстро, что отразились во взгляде принца. Чуть тревожном, и одновременно сочувственном... Зейдар знал, как больно терять людей, особенно тех, кто был близким.
Зачем же ты согласился, гайр? Почему не отказал Саммах? Или ты не думал, что пожелаешь меня сильнее, чем просто принца Айри эль Айри с планеты Гайра? Ты думал, что я - ещё одна интересная нить в твоей жизни, что она наполнила бы тебя чем-то новым и необязательным, что будет легко забыть потом? Но то, как смотришь на меня - тебе будет больно, глупый беловолосый гайр и сейчас ты понял это вдруг...

Принц сжал пальцы в кулаки, медленно выдыхая, и прикрыл глаза. Острая жалость была погашена немного иными мыслями.
Нет... Он другой. Он просто знает это и... Наверняка он готов и к этому тоже. Может быть всё же какую-то часть правители сотрут в его сознании и ему не будет больно. Он может и это знать тоже...
Фалк закрыл коробку и сменил тему. Зейдар понял это по-своему. Ему показалось, что Фалк не хочет говорить о том, что он переживёт лейра. И не хочет, чтобы принц жалел его. Вечность - это слишком страшно, слишком тяжело, чтобы думать о всех потерях. О постоянных потерях. Таких же вечных, как его жизнь...
В тебе не гордость говорит, белоснежный. Ты боишься ранить того, кто стал тебе интересен, пусть даже на короткий миг твоей жизни... Не хочешь ранить.

Голос белоснежного зазвучал снова.
- Я умею танцевать, Зейдар, так, как это принято в нашем мире.
Зейдар открыл глаза, разжал пальцы, положив их на свои колени, склонил голову чуть в сторону, окидывая взглядом высоченную фигуру Элита, словно прикидывал, какой именно танец может исполнить этот исполин.
Думаю, тебе тоже не понравится.
Скорей всего, у нас слишком разные танцы, но я бы посмотрел, решись ты очаровать меня, гайр.
Улыбка сама собой появилась на его миловидном лице, и принц легонько хлопнул ладонью по колену, чуть качнув головой с выражением лица "не говори гоп!".
- ...и к тому же ты теперь понимаешь, что у элитов это не принято - танцевать ради кого-то.
Принц чуть прищурился, кивнув. Он понимал, да. Но также понимал, что однажды тот, кто любит, не сдержится и вовлечёт в танец того, кого он любит. Если же белоснежный не знает, что такое любовь, то когда узнает, это вряд ли смогут стереть правители. А по всему выходило, что беловолосый ещё не любил никого. Не потому ли так легко согласился он принять клеймо хозяина? Подумал, что ничего не потеряет?
Что ж, может быть и так. С чего бы взяться такому сильному чувству вдруг? И с чего бы вдруг ты, принц, задумываешься об этом всерьёз? Ты должен ненавидеть его, вообще-то.
Ненавидеть не хотелось сейчас. Хотелось доказать, что иногда танцуют не только потому, что так положено. Но белоснежный ещё не закончил говорить:
- Для нас танцуют пэты, когда им приказывают их хозяева, просто, чтобы развлечь, не для чего более. Эти создания ведь занимаются не только тем, что ты вчера видел.
Помимо воли Зейдара на его скулах снова вспыхнул стыдливый румянец. Ему никогда не избавиться от этих постыдных картинок в его голове! Он быстро перевёл взгляд на коробки на столе, смущённо принявшись перебирать рукой край рубахи и сделав жёсткое лицо, дабы бросивший его в неловкое смущение жар, сгинул прочь.
- ...их предназначение - развлекать своего хозяина всеми возможными способами. - добил фразой белоснежный.

По сути выходило, что пэты занимались почти тем же, чем и он. Тем же, чем должны были быть лейры при дворе любого гайра. Развлекать. Лейр вскинул глаза на Элита, положив снова ладони на колени и снова чуть подавшись вперёд к нему. Его вопрос прозвучал чуть жёстче, чем нужно было бы, но разве он не понял всё так, как того хотел Фалк?
- А я развлекаю тебя, белоснежный? Моей жизни срок куда меньше, чем срок твоей бессмертной души. Не жалеешь ли, что согласился принять меня у Саммах? Что, если твоя душа зажжётся любовью, как зажигается твой взгляд, когда ты смотришь на меня взглядом харза? Что, если ты захочешь сам танцевать для меня? Пусть не так, как у нас принято, ибо...
Принц окинул взглядом его с ног до головы, снова прищурившись, словно пытался представить и вдруг рассмеялся, взмахнув рукой. В его воображении белоснежный был одет в яркие платки на бёдра, грудь его была украшена цепочками из мелких динар и золочёных сверкающих каменьев, ракушка с золочёными усиками собирала белые волосы с одного боку, подобием цветка, покачивались массивные золотые серьги в ушах... Эдакий двухметровый тали, заманчиво подёргивающий бедром с улыбкой соблазнителя. С такой красотой не то что возжелать, даже вино пить никак не будет возможно без смеха.
Саммах эль Саммах!..
- О нет, лучше мне не представлять! - Зейдар замахал руками в желании развидеть сию красоту, а потом хлопнул ладошкой по столу, чуть успокаиваясь от звонкого хохота и обмахиваясь одной рукой.
- Прости, белоснежный, Боги наделили меня слишком богатым воображением! И я даже не хочу тебя огорчать, но яркие платки - это точно не твоё! Разве что душе твоей угодно будет рассмешить меня однажды. Но всё же... вернёмся к сути.
Смех его утих и теперь он чуть встряхнулся, касаясь рукой коробочки с золотым украшением внутри.

- Мне кажется, что ты никогда не захочешь танцевать. Твой мир другой. Ты живёшь вечность, но даже пэты не развлекают тебя. Я не слепой, чтобы не видеть этого. И ты никогда не любил так сильно, чтобы пожелать развлечь того, кто тебе дорог. В моём мире танец - это таинство, приглашение к большему, чем просто беседа за бокалом вина. Это приглашение разделить покров ночи на двоих. Но танец любви никогда не станет танцем пленника. Знаешь, почему раб-лейр танцует в первую ночь для своего господина? Чтобы развлечь его. Это для пленника как отречься от любви. Первый и последний танец, уже никогда не будет он позволен ради кого-то другого, с кем захочется разделить ложе. Это признание повиновения, потому что никто не будет любить в эту ночь - ни тот, кто танцует, ни тот, кто возьмёт своё чуть позже обычной похотью. Это танец отречения от любви. И это... совсем не то, что можно танцевать для любимого. Но внешне, если не знать, разницы не будет видно. Для господина - это власть, его право получить раба с этой ночи и навсегда, пока не придумается, как ещё он станет развлекать своего господина. Скажи, пэты, которые развлекают своих господ, они любят своих хозяев? Если да, то ты видишь это в каждом их движении. Но они наверняка слишком глупы, чтобы спросить, почему их любимый никогда не танцует для них. Ты чем-то одариваешь их, дарами, например, или сладкими блюдами, и они счастливы этим? Что ещё они делают, гайр? Секс и танцы делают ваши вечные души чуть теплее, что ещё? Ты ведь спал с пэтами тоже, да? Ты живёшь слишком долго, чтобы не попробовать и это тоже. Кем были те мужчины и юноши, которые делили с тобой постель? Мне показалось, что твоя любовь так же крепко спит, как и моя. Если я ошибаюсь, скажи мне это. Я знаю, что твоё предназначение - выполнять своё мастерство. Ради этого твоё сознание снова и снова перемещают в новые тела. И это ужасно, на мой взгляд, потому что я не понимаю, как можно жить, когда всё вокруг повторяется и становится пресным в тысячах своих повторений. И я... как глоток свежей воды...
Зейдар отвёл взгляд в сторону. Он уже не теребил пальцами подол. Он сжал ими колени и тихо добавил, поглядывая искоса на Фалка Бло:
- Видимо, Боги развлекаются не только с моей судьбой. Но... я всё равно хотел бы знать, кто они были, твои любовники?

Отредактировано Зейдар (2017-04-22 15:46:08)

- Тебе интересно, кто были мои любовники, принц?
- А разве не это я только что спросил у тебя? - Зейдар чуть склонил голову набок, наблюдая за тем, как высокий гайр поднимается со стула и подходит к его кровати.
- Тебе нравится цвет, Зейдар?
Внезапно! Принц моргнул, тут же нахмурился, решив, что элит хочет уйти от ответа, сжал губы, обдумывая, надо ли говорить да, потом пронаблюдал за тем, как Платина несколько раз подтянулся на руках, нахмурился ещё сильнее. Что это ещё такое - демонстрация силы? Или это такая странная попытка избежать разговора, переключив его внимание на свою ловкость?
Не выйдет, гайр!
Элит отпустил перекладину и сел у кровати, облокачиваясь локтями на неё. Принц медленно поднял голову, держа царственное ожидание во взгляде и не говоря ни слова. Трюки - это конечно замечательно, но он не дитя-первогодка, чтобы легко переключиться на что-то другое, не получив вразумительного ответа. А ответа пока не прозвучало.
- Любовников не было, Зейдар.
Да ладно!
Такого Зейдар совсем не ожидал, а потому даже рот приоткрыл, возмутившись таким ответом. Разве не признал он опыт в сексуальных утехах плоти пару минут назад? Сам же сказал про других! Смолчать не получилось.
- Вот как? Тогда кто были те люди, с которыми ты делил постель?! - он даже руками всплеснул, порывисто наклоняясь в его сторону.
- Были только партнеры. Тела, лица, души. Я выбирал их всегда сам – разные представители разных миров, когда отправлялся на другие планеты по долгу службы. Они думали, что это они выбрали меня, но они заблуждались. Всех вокруг привлекает раса элитов, в этом все гуманоиды уныло одинаковы.
Возмутительно самоуверенное заявление заставило лейра снова всплеснуть руками и отклониться резко назад. Не, ну вы гляньте, каков фрукт! Высокий, беловолосый гайр, в меру гармоничный, красивый внешне, что отнюдь не спорно, но ведь гайр - дышащий только воздухом! И который даже не видит целого, разбивая людей на составляющие. Тела, души... Что это ещё за куски человека? Как можно сказать - я сплю только с твоим телом или только с твоей душой? И что значит "гуманоид"? Это что, амойское ругательство?
Лейр снова нахмурился, на этот раз уже так, будто бы гайр чушь спорол, но не прерывал потока его пояснений, пытаясь справиться с чувством возмущения второстепенно. Хотелось понять всё же до конца, что не так в этом мире. И даже когда Платина пояснил, он всё равно не смог осознать этого. Ну как это? Эксперимент он понимал, а вот с остальным никак не увязывалось. В его понятие желание и страсть - это настолько естественное ощущение, что экспериментировать с ними - зачем? Ради чего именно? Ради опыта? Да разве же природа не подскажет ничего жаждущему страсти телу? Или тут и это всё не так?
-...И ты немного ошибаешься, принц, моё сознание еще не переносили в другие тела, так что я живу не намного дольше тебя. Повторения? Если их умело разнообразить, они никогда не наскучат.
Зейдар резко выдохнул. Хорошо, он ошибся в том, что Платина был почти бессмертен. Видимо, сочувствовать ему и впрямь не нужно было. Но ведь беловолосый знает, что его "продлят" потом? А иначе для чего предупреждал?  И что касаемо любви... Стоило ли его пожалеть за то, чего они оба пока не испытывали?
Ну уж нет! Это слишком. Будь я влюблён, я бы может пожалел его, но тут мы, кажется, на равных? К дьяволу жалость.
Фалк как раз вытянул ноги, прикидывая, как прекрасно ему будет житься без повторений. Ха! Зейдар только бровями дёрнул. Может, оно и к лучшему, что так. Им обоим только любви и не хватало, чтобы окончательно спятить.
- Пэты…
Саммах эль Саммах! Ты и правда не можешь назвать ни одного имени? Даже имён твоих пэтов? Или не хочешь?
К щекам прилило теплом стыдливости, но принц лишь выше поднял голову, не собираясь отступать при упоминании этих существ.
Они по-прежнему смущали его естество, не смотря на все заверения элита, что они сделаны угождать. Не нужно было смотреть на них, когда он их показывал в таком вот... голом виде.
Зейдар отвёл глаза в сторону, смаргивая всплывшие непристойные картинки, а Фалк вдруг резко сменил тему, завладевая снова его вниманием на все сто процентов.
- Ты чувствуешь себя пленником? Я тебя понимаю, принц, и знаешь, я бы не хотел увидеть танец-отречение.
Их взгляды снова скрестились, и Зейдар снова стиснул зубы, собираясь сказать, что не в том, как он себя чувствует, дело. Таковы традиции, таково слово Богов, нельзя нарушать волю их, получив клеймо на запястье. Он соблюдает традиции в угоду богам, и лишь озвучил то, что ощущал. Но то, как Фалк сейчас смотрел ему в глаза, остановило готовую выплеснуться наружу жёсткую истину-отповедь, дикую в своём существовании. Зейдар смотрел ему в глаза, словно понимал, что это ещё не всё, что хочет сказать Фалк. Что-то важное было в его словах и взгляде.
- Пусть я лучше не увижу никакого танца.
Ты его и не увидишь, гайр. До тех пор, пока я не пойму, чего ждать от тебя дальше. И от себя тоже. Мы просто беседуем, чтобы... понять.
- Ты представлял меня в одеждах твоего королевства?
Ещё одна неожиданность. Неужели было так очевидно? Зейдар опустил ресницы, и тихо выдохнул, улыбнувшись коротко.
- В костюме тали, гайр. Яркие платки, бусы, ленты, цветок в волосах... Ты слишком высок, слишком воинственно сложен для столь нежного танца. Это не значит, что ты не смог бы, но... не в моём воображении. Я вижу, как ты двигаешься, когда ходишь. Ты другой...
И он чуть пожал плечами, словно извиняясь за такую вот свою фантазию. Всё же Фалк не годился для такой очевидной роли, и судя по его взгляду и словам, сам он тоже улыбался этому.
- Забавно наверное, да? Я никогда не жалею о своих решениях, принц, а вот ты… Ты видишь во мне харза?
А вот этого принц не ожидал, а потому нервно откинул упавшую на висок прядку, и скосил глаза на элита, словно оценивая его теперь уже, как самца, что в сущности и означало слово "харз".
- Да, пожалуй. Тебе ближе харз, чем тали. Ты физически ближе к тому, чего добиваются харзы в своём теле. Не смотри на меня так, гайр, я не про своё говорю сейчас! - предупредил он, погрозив ему пальцем заодно. Вместо шутливого ответа, элит стал говорить ещё тише и снова задал вопрос, на который найти ответ оказалось не так уж и легко.
- Что, если твоя душа зажжется любовью, а ответного огня ты не найдешь? Ты не боишься, принц?
Зейдар ещё пару секунд смотрел на него, а потом положил локти на колени и подпёр одной рукой подбородок, нахмурив брови в раздумьях. Что, если его душа зажжётся любовью? К кому? К кому-то, встреченному тут, или к самому белоснежному? Принц закрыл глаза, попытавшись представить это. Что ждёт его в первом случае? Будет больно. А во втором - пожалуй, ещё больнее, ведь ответного огня в ледяном вальбоне ему не разжечь. Да и куда приведёт его любовь в этом мире? Ни чести, ни дома, ни наследия... Всё вывернуто изнутри наизнанку, всё расколото в прах. А ещё и любовь...
- Моё сердце разорвётся на части от боли. Вот что будет. Боюсь ли я? Только дурак не боится боли, но выбор есть всегда, гайр. Только мне решать, как быстро покориться судьбе. Как я могу сказать тебе, что сделаю, будучи влюблён без ответа? Может, буду пытаться растопить лёд. Ты говоришь о себе? Тебя любить?
Он снова посмотрел в глаза элита, чуть наклонив голову в сторону.
- Ты называешь меня ледяным вальбоном… А если он огнеупорен и никогда не тает?
Зейдар выпрямил спину и мягко положил руку на колено, тихо выдохнув. Больно было уже даже думать о том, чтобы влюбиться в Фалка. Это будет как минимум бесполезно и как максимум опасно. Если только он сам станет льдом...
- Значит, мои болезненные усилия разжечь пламя в тебе будут направлены в иное русло. Смертные не властны над судьбой, Фалк Бло. И я не умею любить частями или во имя опыта, и никогда не смогу этому научиться. Возможно, я выпрошу у Богов лучшую участь и отправлюсь в серебряные воды Фарри по их воле. А возможно, найду для себя более достойную смерть в битве. Если ты не заставишь меня умереть без чести из прихоти. Лучше тебе этого не делать. Ты ведь помнишь, что мы сейчас говорим о чувстве, не поддающемся контролю, да? Но чтобы ты там себе не думал, белоснежный, я не сделаю к твоей постели ни шага, пока не поверю, что ты способен любить по-настоящему. Вот потому я не буду развлекать тебя танцем ни сегодня, ни завтра, а может даже и никогда, как ты сам предположил.
Зейдар встал с кресла, слегка размяв плечи, мягко прошёл до стены, и стал снимать с волос бусины, ссыпав их в неглубокий вазон на прикроватном столике. Элит даже не изменил позы, наблюдая за ним и Зейдар чувствовал его взгляд спиной.
Развлекайся, беловолосый. Я всё ещё могу тебя убить, хоть и понимаю, насколько это будет глупо.
- Ты не просто развлекаешь меня, Зейдар. Ты меня удивляешь и помогаешь познать мир, еще не известный мне.
Тебя бы прокляли в моём мире, вальбон...
Зейдар вздохнул, чувствуя лёгкую грусть от этого, ставшего вдруг таким сложным, разговора.
- Ты так и не звал мне имён. Видимо, они и впрямь ничего не значили для тебя. Если поверить твоим словам, я лишь пополню ряды безымянных тел и душ, так что давай завершим нашу беседу сейчас. Я уважаю то, что ты делаешь для меня, не вынуждая к танцу отречения, но ни ты не умеешь любить, ни я не умею этого. И это не изменится, я так думаю. Мы уже связаны чертовски крепко и отнюдь не узами любви... - он поднял руку в серебряном широком браслете, скрывающем клеймо и сжал кулак.
- Достаточно прочная связь, чтобы бояться ещё больше. Больше я не стану спрашивать тебя о твоих... партнёрах, гайр. Кстати о пологе - да. Цвет мне нравится. Самое время для прихода сна, а мы всё ещё переливаем воду словами. Так и будешь лежать в ногах моего ложа? - усмехнулся он, стаскивая через голову рубаху и оставаясь в одних штанах на голое тело. Чёрные волосы рассыпались волнам по плечам и во взгляде мелькнула та же усмешка.
- Я могу лечь и одетым, белоснежный... - улыбнулся он, проходя снова к столу и вынимая каплю из бархатной коробочки, чтобы одеть её на шею поверх своего талисмана. Едва видимые голубые знаки переливались на коже груди, словно стрелами расчерчивая его плечи и грудь. Тёмный камень, словно из застывшей чёрной лавы, едва соприкоснулся с хрустальной чистой каплей, создавая странный тандем и прячась за огранённым ювелирно блеском. Изящная талия лейра чуть изгибалась из стороны в сторону и казалось, что он покачивает бёдрами, подходя к окну. Каскад чёрных волос закрыл татуировки на спине и он потянулся, задёрнув штору.
- Мой мир куда как проще твоего, белогривый. Завтра сможешь задать мне ещё вопросы, если они у тебя будут к утру. Я собирался встать с рассветом, а потому не стоит укорачивать ночь ещё больше. И... спасибо, что сделал то, что должен был. А нет! - спохватился он вдруг, поднимая палец кверху. - Половину из того, что делает гайра истинным господином. О второй половине - спасибо, что не станешь этого ждать и делать. Теперь я хотя бы понимаю, что не стоит думать о тебе, как о харзе. А то все эти сны... Ну ты понимаешь. Слишком противоречивые ощущения. - снова улыбнулся он, возвращаясь к кровати и останавливаясь перед белоснежным.

Отредактировано Зейдар (2017-05-02 20:54:58)

Отчего-то он проследил глазами за тем, как Фалк снимает перчатки - странная одежда для рук. Зейдар не спрашивал, зачем элита носит их, предположив, что это просто часть внешнего вида. Отец всегда одевал тонкий плащ и накидку на голову, если шёл в тронный зал. Но почему-то именно этот жест с руками показался ему более интимным, чем даже живые картинки с пэтами. Он коротко выдохнул и перевёл взгляд сначала на лицо элита, потом на то, как Фалк встал, поднимая не без царственной гордости свою голову следом за его немалым ростом, а потом снова на руку, бережно поправившую прядь его волос, и лишь затем окончательно вернувшись глазами к его лицу, вот только теперь в его глазах отразилась белоснежная вершина айсберга по имени Фалк Бло. И он смотрел на каплю на его груди. И улыбался. А затем губы его дрогнули и он заговорил снова:
- Доброй ночи, Зейдар. Я не буду смущать тебя, лежа в ногах твоего ложа, хоть его размеры и позволяют это сделать. Потому что тогда ты и вовсе не сможешь уснуть, даже будучи одетым.
И ты знаешь это, потому что догадался!
Принц стиснул зубы и отвернулся в сторону, резко выдохнув. Вот только подумаешь что-то, что так похоже на простое человеческое чувство, в данном случае на проявление то ли нежности, то ли заботы, как раз... и гайр всё испортил своими намёками и улыбкой нейры.
- А тебе нужно отдохнуть, принц. Кстати, если ты действительно встанешь рано, приходи разделить со мной завтрак в столовую. Нужно же тебе привыкать к распорядку дня твоего… наставника.
- Ты очень догадлив, белоснежный! - проворчал он, разворачиваясь к нему полу-боком. - Рассвет покажет, когда придёт твоё время завтрака. А сейчас пора сна.
Зейдар тряхнул головой и направился к кровати, разворачиваясь легко и мягко садясь на её край в ожидании, когда белоснежный уйдёт. Элит сделал пару шагов, а затем остановился, чуть повернувшись к сидящему на кровати принцу.
- Ты правильно понял, почему я не назвал тебе имен, хоть и помню их все. Они действительно ничего не значат для меня, все, кто были до сего момента. Но ты, Зейдар эль Айри, не похож ни на кого из них. И я не вижу причины, по которой ты хочешь причислить себя к этому ряду безымянных тел и душ. Доброй ночи, принц Зейдар эль Айри. Пусть твои сны будут так же просты и понятны тебе, как и твой мир.
- Саммах эль Саммах, белоснежный... - ответил принц, снова повторяя про себя только что сказанное Фалком. Он ошибся? Неужели беловолосый и впрямь сможет принять его целиком, не деля на душу и тело? Но...почему?
Лейр повалился спиной на кровать, перекатился на широком ложе, привычно дёрнув за шнур с кистью. Синий полог мягко закрыл комнату от его глаз, а его от всего непривычного. Лишь четыре синие стены и мягкая постель. И так легко представить себя дома среди лазурных стен его дворцовой комнаты, закрытых синим пологом...
Он свернулся клубком, обхватив руками подушку и подтянув её к животу. Воспоминания мгновенно накрыли его короткими вспышками. Фалк протягивает к нему руку там, в Кересе, глядя так внимательно и чуть встревоженно... Вот поворачивает к нему голову в каре, рассказывая о своих отношениях с Роном... Вот окидывает взглядом беспорядок в гостевой комнате, перескакивая цепким взором по переломанным и разбитым мечом в щепки стульям, делает шаг вперёд, не опасаясь гнева лейра... Смелый, словно хочет объясниться. Не лжёт. Смотрит в глаза.  Иногда улыбается так, что хочется его ударить. И вот вдруг замолкает, говоря о своём бессмертии... И в тот момент впервые в груди Зейдара что-то сжалось. Как сожаление и как грусть одновременно.
О, Саммах, ты пожалел гайра! Впервые пожалел гайра за всю твою жизнь!
Белоснежный дотрагивается до его пряди пальцами, поправляя её, и так смотрит на него, что в груди внезапно теплеет... А затем наклоняется к его лицу и дотрагивается до скулы тёплыми пальцами, и скулы мгновенно окрашиваются пунцом, и лицу становится жарко, а в белые волосы гайра уже дует снегом с севера и он стоит на воде, глядя ему в глаза. Зейдар поднимает руку и видит, как на кончиках его пальцев пляшет оранжево-голубой огонь и замирает, не зная, касаться ли скулы белоснежного. Что, если его пламя причинит боль снежному красавцу-гайру? Обожжёт серебристый иней его волос, заставит утечь водой сквозь пальцы... И он не решается коснуться его, приняв решение и ныряя со всплеском в глубину, чтобы устремиться к тёмным водам. Лишь успевает заметить, как белоснежный протягивает в его сторону руки, словно теряя его навсегда. Тёмные воды поглощают его и он падает и падает в темноту, жалея, что не прикоснулся, и уже никогда не сможет...

Лейр спал. Даже сон не разбудил его в эту ночь, сменившись на так нужный его телу покой. Наконец обе луны Амои стали бледными, пуская утренние лучи рассвета на горизонт. Лейр потянулся в постели, поднял руку, нашаривая кисть полога, потянул за неё, раскрывая синие полотна и снова потянулся. Ещё один день. Чертовски жаль, что у него нет меча. Сейчас бы самое время для работы с ним. А с другой стороны - в этом мире его меч почти что бесполезен, ибо никто уже не воюет с таким оружием даже в Кересе. И в первую очередь - вода.
Принц соскочил с кровати, прихватил одежду, закинув её на плечо, и прошёл в душ. Вода хлынула с потолка, повинуясь движению его руки и принц закружился на месте, поднимая голову к колотящим по лицу каплям. Каждая клеточка его тела радовалась воде, а он ловил её губами, встряхивая головой так, чтобы мокрые пряди разлетались и хлестали его по плечам. Наигравшись вдоволь с этим искусственным дождём, лейр вышел из душа, отжал волосы, предоставив им самим высыхать, оделся во вчерашние одежды и вернулся в комнату, вытянув знак ойрана поверх своего амойского платья. Затем его взгляд упал на искусственные вазы. Их тяжесть пришлась как раз впору, чтобы использовать их в ряде силовых упражнений на руки, а затем и для равновесия. Про завтрак принц вспомнил только тогда, когда одна из ваз всё же упала с его головы и укатилась к выходу.
- Белоснежный! Завтрак! Дьявол!
Зейдар метнулся к дверям, подобрав вазу одним движением и поставив обе на место, а потом распахнул дверь и помчался по коридору к лестнице. За несколько прыжков преодолев её, он свернул в коридор, где находилась столовая и только тогда сбавил шаг, чтобы войти в неё с достоинством, а не как опоздавший на урок подмастерье. Распахнув двери, он вошёл в зал, не опуская головы. Медленно прошёл до того места, где был поставлен прибор для него и лишь теперь позволил себе по-королевски взглянуть на высокого гайра, чуть склоняя голову в приветствии.
- Да будет утро твоё добрым, белоснежный гайр и господин. Позволишь разделить твой завтрак или я слишком задержал тебя с этим? - он чуть улыбнулся, словно этим давая понять, что его манера - не высокомерие, а лишь дань уважению и ответ на приглашение. Столовая - не место для откровенных бесед, тем более что здесь был и Рон. Рон, конечно, уже не раз слышал, как Зейдар общается с его господином и уж точно нет необходимости при нём переходить на "господин, свет очей Амои и мой повелитель". Пожалуй, Рон был пока единственным, кто понимал, через что проходил гордый наследник дома Айри, но рано или поздно Зейдару придётся сдерживать свои эмоции при других. Новый день - отличный повод для небольшой тренировки, пока белоснежный не пробудил его гнев какой-нибудь своей двусмысленной фразой. Последнее у Фалка тоже получалось весьма хорошо. Но пока утро было ранним и нежным, а потому начиналось оно вежливо и на удивление мирно. Может, ещё и потому, что Зейдар не помнил, что ему снилось ночью. Только лишь короткие обрывки сна, что уже почти смылись водой.

Отредактировано Зейдар (2017-05-10 23:52:56)

Вовремя - это хорошо. Значит, он не опоздал. Лейр уселся на предложенное место и указал Рону на "это", "это" и рыбное филе. В его мире утро полагалось начинать с рыбы. В целом, рыба была основным блюдом дворцового стола, равно как и стола любого, умеющего ловить её, лейра. Разнообразие фруктов и овощей было диковинкой, и Зейдар не спешил это менять. Рыба давала силы, сладких водорослей на Амои не водилось, любая жидкость здесь имела свой вкус и принц не отказывался от неё, будь то кофе, чай, сок или свежайшая вода. Алкоголь напоминал гайратское пойло, но лихо побеждал тревоги в его душе, а потому принц не ограничивал себя в нём. Яйца вызывали интерес, но пока Зейдар их не пробовал, а потому выбрал лишь то, что казалось хоть как-то понятным, из чего это. Фалк Бло заговорил о насущном, принц слушал, пробуя на вкус выбранное. Рыбу он съел достаточно быстро, не отвлекаясь от процесса, с остальным прислушивался к ощущениям.
Белоснежный уезжал, оставляя его одного в новом доме, без собственного присутствия. Хорошо это или плохо, Зейдар ещё не определился. У него было полно дел на этот день. Новый мир требовал понять его, проявить сдержанность в эмоциях, если что-то не будет получаться, да даже шазз бы с ними, с эмоциями, главное не сдаваться. Имена Блонди, неведомый сад, какой-то "спортивный" зал... Ему точно будет чем заняться, чтобы не думать про наличие гайра и про его выдержку.
Белый вальбон.
Принц выдохнул и кивнул, обозначив, что ему всё ясно, понятно, и господин может смело удаляться. Потому что всё то время, пока Платина шёл мимо него, приостанавливался за его спиной, пока он говорил и был в шаге от него, тело находилось в сдержанном напряжении. Не смотря на чувства, принц ежесекундно помнил, что Фалк Бло всё ещё был поставлен Богами над ним в печати господина, и именно это было сложнее всего принять. Те дары, которые принёс ему белоснежный, конечно скрывали метку позора, но с другой стороны, они всё равно были напоминанием о том, что он раб. Повтори ему белоснежный хоть сто раз про наставника и подопечного - правды было не утаить. И Зейдар гордо ждал, когда двери за белоснежным закроются и он сможет выдохнуть. Даже обычный завтрак стал испытанием для него. Его мысли то и дело возвращались к высокому гайру, к его стати,к его белым длинным волосам, которые шёлком стекали по его плечам, и к его грозовым серым глазам, имеющим тысячу отражений внутренних эмоций, от тепла до удовольствия, прячущегося глубоко внутри этого спокойного мужчины. Зейдар чувствовал его миллиардами иголочек под кожей, словно меж ними искрилось пространство. Не нужно было даже поворачивать головы, чтобы понимать, что он смотрит и улыбается этой своей вальбонской, слишком по-амойски сдержанной, улыбкой. Но наконец дверь закрылась мягко и принц выдохнул, тут же подхватив со стола бутыль вина. Запрокинув голову, он жадно сделал несколько глотков и поставил её на стол, порывисто поднимаясь с места. Взгляд зелёных глаз нашёл Рона и упрямо впился в него.
- Идём в сад. Повторим ещё раз всё про Блонди по дороге. В саду будет много цветов? Я хочу их видеть...
Не рассчитывая на какой-либо ответ и сопротивление Рона, принц направился к дверям, выждав ещё минуты две на то, чтобы белоснежный наверняка оказался вне зоны его видимости, когда двери в столовую снова откроются.

День проходил так, как и было запланировано Платиной. Зейдар охотно учился, вглядываясь в экран, и ярко реагировал на каждую новую штуку. Он искренне восхищался цветами, носился по саду за бабочками, поражённо тыкая в крылатые создания рукой и восклицая "Нет, ты видел, какие они крошечные и прекрасные!?" Он разглядывал их, не дотрагиваясь, легонько дул на них, чтобы те вспорхнули, а затем с криком убегал в лабиринты кустарника, смеясь и кружась от их красоты. Он даже распустил волосы, повязав ленту на предплечье, чтобы не терять. Он разглядывал листья, периодически перехватывая воды, где находил её. И снова возвращался в сдержанного напряжённого принца, изучающего экран. Он задавал много вопросов, иногда простых, иногда посложнее, но всегда таких, на которые Рон мог дать ответ. Почему в зданиях так много стекла и как оно держится? Зачем оно нужно, если часто идёт дождь? Почему двери открываются сами и как?
Конечно же, он нашёл свою одежду и запомнил, как открываются эти странные шкафы, экспериментируя с фотоэлементами и проявляя любопытство ко всему, что казалось непонятным. Самым непонятным оказался спортивный зал, но лейр быстро вытащил Рона из привычного распорядка дня, заставив его показать и объяснить, как и что действует. До самого ужина он развлекался с тренажёрами, меняя нагрузку и выполняя повторения одного и того же движения, потом возвращал показатели на те знаки, которые стояли до него. Он очень жалел, что здесь нет даже учебного меча, что было бы привычнее для него, но те возможности, что открывали тренажёры, были достаточно большими для поддержания его формы. В его мире существовало правило повторений ради результата, и этому же правилу принц следовал и здесь. Если приглядеться, то оружием тут могло быть что угодно. Подвесы, канаты, тяжёлые палки для увеличения веса, но некоторые вещи были настолько тяжелы, что хрупкий лейр не смог их даже сдвинуть с места. И это убеждало его в том, что беловолосый гайр очень силён физически. Возможно, даже сильнее, чем гайры его мира. Но разве это остановило бы горделивого наследника рода Айри? Да никогда! Взмыленный после тренировки, принц убежал к бассейну и, переодев свои одежды, плавал около часа по кругу у дна, сверкая серебром на чёрном хвосте. Он закрывал глаза, мысленно улетая в свою стихию. Рассекал воду, изворачиваясь в ней юркой змеёй, выпрыгивал на борт на руки, снова падал в голубую гладь спиной, медленно опускаясь ко дну и переворачиваясь вокруг своей оси. Он наслаждался водой так откровенно, что Рону пришлось несколько раз звать его к ужину. Совершенно счастливый, он вылез из воды, вернув ноги вместо хвоста, переоделся в сухое и проследовал в столовую. Сегодня его нрав был укрощён полностью и уже без четверти девять принц уснул в своей кровати, уединившись с переносным монитором. Монитор показывал ему Кииру, но принц уже крепко спал, забыв даже снять одежду и закрыть за собой полог...

Юноша не помнил, как он заснул. Проснувшись спозаранку, принц потянул полог, одновременно потягиваясь в постели и лишь мгновение спустя ощутив, что движения непривычно легки, как будто бы одежды нет. Распахнув глаза, Зейдар рывком сел, подхватывая край одеяла, чтобы убедиться. Алый румянец медленно залил скулы, ибо принц точно помнил, что он не раздевался, а что-то смотрел в волшебном экране, когда сон сморил его. И кто посмел коснуться его тела - слуга Рон или сам гайр?
Боги, пусть это будет Рон, а не белоснежный!
Принц зажмурился и стукнул кулаками по смятому пледу. Смущение и природная стыдливость вкупе с неловкостью оттого, что он не помнит, как это случилось, полностью захватили его на какое-то мгновение, щедро расцветая стыдливыми лепестками в глубине души и выплёскиваясь жаркой волной негодования. Вспышка была короткой, яркой и принц растёр лицо руками, затем сфокусировал взгляд на одеждах, тут же приходя к мысли, что правды ему всё равно не узнать до тех пор, пока кто-либо в этом доме не проговорится сам.
Встав и одевшись в предложенный комплект, принц оправил браслеты, ещё раз напомнившие ему о собственном статусе, болезненно кольнувшим сердце.
- Пока всё, что я видел здесь, не принесло мне большей боли, чем твоё решение, Саммах эль Саммах!
Зейдар кивнул так, словно бы Сущие слышали его слова, незримо присутствуя в комнате. Конечно же их здесь не было и даже привычно сжатый в кулаке камень богов не стал проводником между ним и его верой. И всё же сказанное вслух чуть придало уверенности, сместив неловкость к царственной горделивости наследника дома Айри. Он просто обязан смирять свои чувства, тем более, что сегодня именно тот день, когда Фалк Бло просил его быть сдержанным. Ну... насколько это будет возможно для существа, подобного лейрам. Размявшись на скорую руку, чтобы тело обрело гибкость и подвижность после вчерашних нагрузок, и чтобы не задерживаться, принц принял душ, позволив воде пробудить его окончательно и смыть с себя возможные прикосновения чьих-то пальцев. Заколов волосы в высокий хвост и украсив пряди бусинами, юноша поправил на груди подаренный ему камень ойрана и направился в столовую, едва не столкнувшись по пути с Роном. Юноша зыркнул свысока на слугу, но так и не смог задать вопрос про одежды, лишь кивнул в знак приветствия. Рон явно шёл будить его, но раз этого не потребовалось, доложил, что господин ожидает его к завтраку.

Возможность встречи с беловолосым гайром волновала его ничуть не меньше, чем загадка пробуждения. Что, если это Фалк снял одежды? Как это узнать? Спрашивать в лоб казалось слишком... откровенно. И если он ошибся, то он будет чувствовать себя совсем неловко. Потому лучше ничего не спрашивать вообще. Но почему же сердце так быстро стучит в груди? Разве принцу, рождённому лейром и ставшим, волей богов, рабом гайра, стоит так сильно волноваться при встрече с тем, кто им теперь владеет?
Дьявол! Я должен досчитать до десятка! Один... два...
Принц замедлил шаг, стараясь дышать в такт мысленному счёту и идти спокойно, но едва лишь двери в столовую открылись и он увидел Фалка, сердце совершило скачок в бездну. Стоило лишь только представить, как белоснежный снимает с него, спящего, одежды, как щёки вспыхнули огнём. Зейдар сбился со счёта и застрял на пороге, лихорадочно подавляя приступ отчаянной злости, вполне возможно, что даже несправедливой.

- Доброе утро, Зейдар. Присаживайся и хорошенько подкрепись. Сегодня у нас трудный день – настала пора тебе сдержать данное тобой обещание. Сразу после завтрака мы отправимся с тобой в Кииру и там наши ученые всесторонне тебя исследуют.

Вот и ещё одно обстоятельство, которое пугало Зейдара неизвестностью и непредсказуемостью. На едва гнущихся ногах, принц проследовал к столу, не забыв выразить принятое в его мире уважение Фалку, как господину и как... гайру, которому он обещал сдержать слово. Принц коснулся лба, сердца, склонил голову, приветствуя белоснежного, затем выпрямился, опустился на сидение, избегая взгляда элита.

- Повторю, никакого урона или вреда тебе не причинят, принц, но ты должен будешь выполнять все распоряжения ученых. Ты обещал, Зейдар. Приятного аппетита.
- Благословят Боги пищу твою, господин Фалк Бло. И да, я помню, я обещал тебе и я... должен буду сдержать слово. - голос лейра чуть дрогнул, ибо как бы там ни было, Фалк смотрел на него, словно вальбон: внимательно следя за каждым его жестом, словно испытывая его. Может быть гайр тоже волновался? По нему не было видно, что он чувствует, и это сокрытие собственных чувств вызывало в душе принца целую бурю эмоций и загадок, связанных с высоким элитом. Брошенный короткий взгляд в сторону гайра, не остался им незамеченным. Фалк сказал то, что и должен был сказать. Он будет рядом. Это напоминало о его собственной просьбе быть где-то рядом. Не смотря на обстоятельства их связи, Бло ни разу не обманул его и был более чем терпелив к вспышкам лейра и Зейдар напомнил себе, что именно Фалк спас его в Кересе. Именно потому вернуть долг данным ему обещанием стало важным, и его присутствие, как бы оно ни было тяжко из-за сплетений игры Богов, всё же было более успокаивающем, чем отсутствие его.
Принц молча принялся за еду. Привычная рыба, странный продолговатый фрукт, порезанный на дольки, необычно вкусный, напиток тёмный и тягучий, сладко-горький, который называется кофе...
Зейдар поел так быстро, как смог. Хоть и не показывал волнения, но внутри не было места аппетиту. Наслаждаться едой не выходило и все мысли невольно возвращались к тому, что ему предстояло. Он понятия не имел, что будет называться всесторонним исследованием, но что-то подсказывало ему, что Фалк недаром просит проявить сдержанность. Сомнительное действие со стороны других гайров? Он что-то может истолковать не так, как оно есть на самом деле? Или же это будет похоже на испытание его силы и веры?
- Как долго? - тихо спросил он, глянув на белоснежного, - Ты повезёшь меня в Кииру в железной птице? Нужно ли мне одеться иначе или это будет совершенно не важно? - взволнованный взгляд скользнул по лицу элита, укрылся в гуще чёрных ресниц, нервно дрогнувших в напряжённом ожидании ответа. Он готов был лететь. Чем скорее его слово будет сдержанно, тем скорее закончится эта неизвестность. А сейчас время словно застыло, ожидая решения высокого гайра с белыми волосами...