Кого обмануть хочет? Мать Юпитер, IQ выше, чем у любого из элиты, но наивен, как дитя гардианское.
"Что мне твои расслабленные позы, если я знаю, как трепетно бьется жилка на твоем виске под моими пальцами, как ты разговариваешь, когда действительно все в порядке, и когда ты изнутри натянут, как струна растяжки в переулках Кереса. Сколько еще продержишься? И как сильно рванет? Если бы наружу, еще полбеды, но ведь ты этого себе не позволишь, значит, рвать будет изнутри..."
Заботливые руки не переставали растирать в ладонях пену, ополаскивать длинные волосы и мягко просушивать пряди теплым полотенцем.
То, что говорить о Минке господин не хочет, было очевидно, а говорить придется. Значит, градус "удовлетворительности состояния" Первого консула уже зашкалил. Ксандр уже заготовил следующую серию крайне несвоевременных и раздражающих вопросов, но Ам, видимо, чуял опасность спинным мозгом и потребовал комм.
Прошу, хозяин - барин. Даже волосы влажные аккуратно придержал, чтобы не мешали.
Хороший фурнитур, понятное дело, ничего не скажет. А вот что подумает... Что стоило бы господина вот в этой самой ванной слегка притопить. Не насмерть, избави Юпитер! Чтобы не рыпался. Вот так обхватить одной рукой за шею, чувствуя, как бешено дернется под ладонью кадык, вторую руку на затылок и под воду. Впрочем, нет, малоэффективно и сопротивление хозяина может навредить самому хозяину. Тогда по другому. Обойти ванну, подхватить за щиколотки и резко дернуть на себя. Голова автоматически уйдет под воду, уцепиться будет на за что, а сгруппироваться сразу он не сможет. Распределение массы тела, эффект неожиданности и вода уже в легких. Это было так очевидно, словно Ксандр все это уже делал. Вот только когда и с кем? Память молчала, словно нужные сведения были из нее кем-то извлечены. Но руки-то помнят...
Странные мысли. Лишние.
И это в тот момент, когда ты мягко снимаешь капли ароматной воды с безупречной груди, проводишь полотенцем по сильным плечам, оборачиваешь мягкую ткань вокруг стройных бедер. 
Ксандр больше не разговаривал, выряжая тем самым протест против сумасбродства хозяина. Впрочем, это не мешало ему внести коррективы в меню ужина, теперь уже на двоих, а так же помочь Раулю облачиться в домашний сьют и тунику, соответствующие времени и событию. Без претенциозной официальности, но достаточно удобную и элегантную.
Проверил правильность расположения столовых приборов в столовой, помедлил и безжалостно разрушил идеальную композицию, сдвинув нож Фалка Бло на два градуса влево. Свершив эту страшную месть и выразив свое отношение к поздним гостям, он вышел встречать советника, промурыжив его под дверью целых пять секунд. 
Как всегда пунктуален и безупречен. Хватило ума нейтрально приодеться, тоже молодец. Придраться, в общем и целом, было не к чему, но Ксандр был крайне недоволен. Нет, ничего против советника он не имел, и даже более того, считал его чуть ли не единственным существом во вселенной, которому можно доверить хозяина. После себя, конечно.
- Господин очень устал, - вежливая пауза, словно фурнитур ожидал, что Бло понимающе кивнет и удалится, принеся свои извинения. - Но ждет вас...
"...упрямец, доведет себя до нервного истощения и безвременной гибели, а виноват будет кто? Фалк Бло".
- Прошу, господин Бло, - коротко поклонился и повел в столовую.

Заминка в прихожей не произвела на Бло никакого впечатления, он умел, если нужно, не заострять внимания на несущественных мелочах, вроде таких вот незначительных отступлений от этикета. Наоборот, эта заминка со стороны Ксандра, которого он знал, как абсолютно безупречного фурнитура, сказала Фалку о многом. Например о том, что главный фурнитур Рауля Ама был недоволен его визитом сверх всякой меры. Причем, Ксандру было всё равно, кто вошел в дверь – да хоть Юпитер собственной персоной в сопровождении всех блонди разом – главный фурнитур и тогда бы не преминул выразить своё молчаливое несогласие с вечерним визитом. Ибо он был свято уверен в том, что всё, что его хозяину сейчас требуется – это отдых.
- Да вот как бы не так! – совершенно с непроницаемым лицом размышлял Фалк, слушая вежливое:
- Господин очень устал, - опять заминка.
- Продолжай, я всё равно не уйду, - Фалка даже немного забавлял этот молчаливо-односторонний диалог.
- Но ждет Вас… - опять пауза.
- Дальше, дальше. Твой хозяин ждет и отнюдь не отдыхает.
- Прошу, господин Бло.
- Ну, наконец-то! – чуть ли не вздохнул облегченно Фалк, двинувшись за Ксандром в столовую. Лицо у него, однако, осталось совершенно непроницаемым.
- Я прекрасно знаю, что твой хозяин устал. Более того, - молчаливо объяснял Бло чернявому затылку Ксандра, - только я сейчас могу представить, насколько он устал, потому что знаком с параметрами его мозга. И устал он не столько физически, сколько морально. Очень устал. И простым отдыхом тут не поможешь. Рауль Ам не даст себе сейчас отдыха больше, чем 8 часов. А этого для уставшей психики недостаточно.  Тут иная помощь требуется. Скорая и неотложная к тому же.
Этих размышлений Бло как раз хватило до столовой и безукоризненно сервированного стола, уставленного серебряной и хрустальной посудой… Стоп. Безукоризненно ли? Фалк столько раз уже видел этот стол, что его зоркий глаз моментально зацепился за микроскопическое нарушение идеальной гармонии в композиции – нож у прибора, предназначенного для него, был чуть сдвинут влево… совсем чуть-чуть, обычному глазу и не заметно даже, но глаз Фалка был натренирован замечать совершенно неприметные детали.
- Ксандр последователен в своем стремлении оградить хозяина от всех и вся, - подумал Бло, бесстрастно разглядывая стол, - Не зашкалило бы только. Надо потом поговорить с Раулем…
Правда, о чем конкретно поговорить, он допланировать не успел, потому что в другую дверь столовой вошел Рауль Ам и всё внимание Фалка мгновенно переключилось на шефа. Он проанализировал его облик моментально и до мельчайших подробностей, хотя внешне на его лице не дрогнул ни один мускул, только в самой глубине серых глаз зажегся маленький огонек сострадания, который Фалк постарался слегка прикрыть ресницами, чуть опустив взгляд.
- Устал – это не то слово. Шеф на грани, причем и физически, и морально. Но виду старается не подавать, хотя ведь знает, что уж кого-кого, а меня ему обмануть не удастся, - Бло внутренне сгруппировался, внешне легко и безупречно кланяясь на приветствие Рауля:
- Доброго вечера, Бло.
- Доброго вечера, Рауль, - Фалк отметил, как на мгновение взгляд шефа зацепился за его синий сьют, - Да, цветотерапия сейчас тоже кстати, я не просто так выбирал цвета.
- Спасибо, что пришли. Думаю, мы можем обсудить некоторые вопросы и за ужином.
Фалк молча наклонил голову в знак согласия и, садясь за свой прибор, мимолетным движением чуть сдвинул свой нож вправо, на пару градусов.
- Гармония этим вечером должна быть восстановлена. Во всем. И в сервировке тоже.
Посмотрел на шефа долгим взглядом, заставив свои серые глаза выражать сейчас непоколебимое спокойствие и уверенность, и вдруг тихо сказал:
- Рауль, снимите перчатки. Они сейчас совершенно лишние. Обойдемся без некоторых деталей этикета сегодня. Я тоже сниму, - Фалк тепло улыбнулся, легко стаскивая этот атрибут превосходства и кладя их на край стола. – Какие вопросы Вы хотели обсудить, шеф?

«Ужин в самом узком кругу», как охарактеризовал сие событие сам Рауль Ам, действительно со стороны выглядел тихим, неприметным и обыденным действием. Для тех, кто абсолютно не знал двух первых лиц нейрокоррекции Амой – главного нейрокорректора и его заместителя. Тихая и размеренная беседа двух дзинкотаев могла обмануть кого угодно, кроме самих участников этой беседы. Фалк Бло внутренне был напряжен так, что сделал бы честь любому стальному канату, грозящему вот-вот лопнуть от перегрузки, а объему информации, который он собирал со своих органов чувств сейчас, могла бы позавидовать и сама Юпитер.
Еще до того, как начал садиться, Фалк своим натренированным глазом уловил непроизвольное моргание шефа.
- Так моргают, когда хотят избавиться от каких-то навязчивых образов. Психика сбоит и самоконтроль ослаб, - аналитический мозг бесстрастно сделал выводы.
Бло прекрасно знал отношение шефа к работе в команде, требования, предъявляемые к участникам и правила, которые эту самую команду и сплачивали. И знал, что бывают моменты, когда команда просто обязана поддержать своего шефа, вот как сейчас. И молчаливое согласие Рауля на это Фалк прочитал во взгляде, которым шеф отметил его мимолетное движение по восстановлению идеальной гармонии в сервировке, и как потом посмотрел на свой  безупречный прибор. 
- Замечает мелочи, как всегда, это хорошо, - удовлетворенно отметил про себя Бло, - но помощь всё-равно нужна и даже ожидаема.
Удивленное движение бровью в ответ на предложение снять перчатки Фалк откровенно ждал, и оно его порадовало.
- Реагирует нормально, как и положено реагировать Раулю Аму, Второму Консулу Синдиката. Отвечает спокойно, тут всё в порядке. А вот снимает перчатки… нда, немного дергано.
Предложение снять перчатки имело еще один скрытый смысл – изменившиеся тактильные ощущения заставят мозг хоть ненадолго отвлечься – а Фалк никогда не пренебрегал даже ничтожной мелочью, если она могла помочь общему делу. А вот следующая фраза шефа, об отмене подготавливаемой коррекции-лайт, заставила уже Бло внимательно посмотреть на Рауля. И имя прозвучало следом – господин Минк.
- Да, такое по комму не скажешь, - Фалк чуть сузил глаза и тут же отвел взгляд, сосредоточившись на содержимом своей тарелки и мысленно благодаря шефа за оказанное исключительное доверие. Персон, обладавших подобной информацией, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Конечно, Рауля Ама и Фалка Бло много что связывало уже в прошлом, но известие было очень важным и просто так не разглашалось.
- Коррекция раньше намеченного плана, значительно раньше… Да уж, «преприятное» известие, пару букв добавить – и истинный смысл восстановится. И словечки эти – «вероятно», «кажется»… Ничего там не ясно, а по другому сказать – откладывается, не откладываясь. И эта ситуация стоила шефу психического равновесия.
Фалк за несколько мгновений проанализировал поступившую информацию и опять поднял внимательный взгляд на Рауля. Шеф внешне был абсолютно спокоен.
- А может, и еще чего стоила… или будет стоить, - эта мысль резанула мозг раскаленной бритвой, - Глаз ТАКОГО оттенка я еще у него не видел…
Бло постарался ничем не выдать своей тревоги, только пальцы правой руки непроизвольно чуть сильнее, чем обычно, сжали прибор, а спокойный голос произнес:
- Хорошо, Рауль. Я завтра первым делом распоряжусь… приостановить подготовку.
Фалк не сомневался, что шеф правильно поймет его: приостановить – это значит продолжить в любой момент, если понадобится.

Если и было во Вселенной что-то, в чем Фалк Бло был уверен абсолютно, так это то, что свой пост главного  нейрокорректора Амой Рауль Ам занимал по праву. И Бло очень надеялся, что сам он оправдывает высокое доверие шефа, ведь работают они вместе уже довольно долго.
Обтекаемая фраза о серьезных опасениях за физическое состояние могла означать всё, что угодно. Бло знал, что осталось от Дана-Бан, а вот что при этом осталось от господина Минка… шеф молча и весьма наглядно продемонстрировал на рыбной котлетке, Бло даже ни о чем догадываться не пришлось, как будто видеофильм посмотрел.
- Господину Минку ампутировало обе ноги… нет, если бы ампутировало, шеф бы отрезал, а тут… оторвало? – Фалк наблюдал за грубым движением вилки и представлял себе некоего гипотетического блонди, у которого грубо оторваны обе ноги более, чем наполовину, - … значит, выше колена. Но с такими повреждениями организма дзинкотая амойская медицина и не сталкивалась никогда, просто не было необходимости. Конечно, очень тяжелое ранение, - Фалк на мгновение прикрыл глаза, слушая шефа.
Маленькую лекцию про нейрокоррекцию в одно предложение, пусть и длинное, Бло тоже воспринял молча, ровно глядя на Рауля. Шеф говорил это сейчас не ему, Фалк и сам мог сказать всё то же самое и почти такими же словами. Рауль Ам говорил это сейчас себе самому, что бы еще раз убедить именно себя, что всё сделано правильно. Зам чуть наклонил голову, молчаливо соглашаясь с шефом и занимаясь не препарированной рыбной котлеткой в своей тарелке, боковым зрением наблюдая за манипуляциями Рауля с горошинками… Фалк даже себе признаваться не стал, с кем проассоциировались у него эти горошины.
Шефу уже можно было и не объяснять ему про отсутствие у дзинкотаев опыта физического дискомфорта, Фалк мог себе представить, что Раулю пришлось пережить в палате Ясона… и еще придется, особенно пронаблюдав полное отсутствие аппетита после стольких дней, а ведь вряд ли шеф нормально питался в эти дни. Да и питался ли он вообще?
И не было у Рауля Ама уверенности, что Первый стабилизировался самостоятельно, хоть и сказал он это донельзя будничным тоном, и радовался этому… на словах. Но призрак очень экстренной коррекции никуда не делся, он был тут, рядом, внутри всей этой ситуации.
Фалк молча слушал шефа, выражая свои эмоции одним им понятными незначительными жестами, ведя молчаливый диалог. Со стороны могло показаться, что это и не диалог вовсе, что шеф просто монотонно что-то объясняет своему сотруднику. Но это было не так, хотя от Фалка Бло сейчас и не требовались слова. Он хотел дать выговориться Раулю Аму, чтобы шеф еще раз проговорил проблему и убедился, что всё было сделано верно, по другому просто было нельзя. А отношение ко всему этому своего зама, шеф «читал» так же хорошо, как «читал» Рауля и Фалк. Что ж, эти два дзинкотая стоили друг друга.
Воспользовавшись паузой, пока Ксандр наливал вино в бокалы, Фалк одним точным движением ножа разделил пополам последний кусочек своей рыбной котлетки, на две почти идеально ровные половинки.
- Если бы возникшей проблеме можно было найти такое же простое решение, - подумал он, отправляя в рот первый кусочек. Прожевал его и проглотил. Наколол на вилку следующий:
- Если бы это было так просто… - второй кусочек отправился следом за первым.
Бло медленно поднял свой взор на шефа и посмотрел прямо в глубину темно-зеленых глаз:
- Рауль, Вам нужно поесть. От того, что тело голодает, проблемы не исчезнут. А вот мозг будет работать лучше, - Фалк взялся за ножку своего бокала, ожидая реакции Второго Консула. Она могла сейчас быть какой угодно, но Рауля Ама просто необходимо было заставить поесть хоть немного.

Отредактировано Фалк Бло (2015-07-04 14:42:03)

Неделю назад, когда случился взрыв, Принц, в то время мирно гревший своей тушкой постель Рауля, подорвался на месте, заметавшись по комнате, буквально как свою чувствую пустоту и боль хозяина. А потом Рам стал редко уделять внимание котенку и пэту стало интересно, а на что его хозяин тратит так много сил и времени. Конечно, это было безумно обидно, и было безумно одиноко, и кот решил побыть врединой и показать, что он деловой и может прекрасно прожить сам.
И Принц просто растворился в ночи, если можно так сказать. Рауль его логично не искал, а Ксандр, кажется, поискал, но потом оставил эту бесполезную затею, решив, что кот сам вернется. А Принц, ушедший на поиски любви и понимания, просто заблудился в многочисленных коридорах, а через пару дней, оголодав и окончательно испугавшись, начал шарахаться по темным углам ото всех подряд.
В итоге, совсем растеряв силы и желание что-либо делать, пэт просто сел у стеночки и уснул, а когда проснулся, то понял, что находится в покоях, только чьих – непонятно. Как позже выяснилось, это были покои кого-то из элиты, но главное, что там была еда. Не вкусная, очень грустная и ее было мало, но это была еда. Еда, которую Принц без всякого зазрения совести умял в две секунды. Ну а после на радостях и от сытого желудка, снова слинял, решив вернуться в родные пенаты.
Собственно, пенаты он нашел уже ближе к вечеру, а когда нашел, то громко заверещал, вихрем вламываясь в дверной проем и, завидев золотые кудри хозяина, рванув прямиком к нему. Пэта всегда мало заботили какие-то странные для него правила приличия, и он никогда не понимал, почему должен отказывать себе в удовольствии сидеть на плечах Рауля, когда ему этого хочется. Так что и сейчас он, забыв обо всем на свете, дико соскучившийся, просто впечатался всем телом в ногу нейрокорректора, сдавленно мявкнул от силы удара и упал на спину, забавно скосив глаза и высунув язык.
Какое-то время перед его глазами плавали черные круги, а в ушах звенело, но как только ему отлегло и мир пришел в правильное состояние, он снова подорвался, взбираясь на колени Рауля, попутно, кажется, задевая и роняя что-то со стола, но добиваясь цели – обнимая мужчину за шею и громко сообщая тому, что он вернулся, что он голодный, и что он соскучился.

Он соскучился, соскучился настолько сильно, что не знал, как ему еще выразить свои чувства к хозяину. Он так долго был один! Он так страдал, ночуя в огромной постели блонди, дыша его запахом на подушке и тихо воя от бессилия. И вот его хозяин вернулся, и он, как преданное и любящее существо помчался к хозяину, готовый на все для него. Но…
Котенок сначала даже забыл начать возмущаться, настолько он был шокирован шипением Рауля на себя и на свое проявление чувств. Он впервые ощутил, как по всему маленькому тельцу растекается леденящий холод обреченности. И жалобный взгляд в холодные зеленые глаза. И только потом он громко заверещал, начал брыкаться и кусаться, пытаясь выместить на несчастном Ксандре все свое разочарование и тоску. А потом он просто успокоился, освободившись от рук фурнитура.
Вы видели когда-нибудь лицо незаслуженно обиженного ребенка, бессовестно преданного в его самых светлых и лучших чувствах? О, это неописуемое выражение лица, надменно-гордое, и этот презрительный и высокомерный блеск в детских глазах, что полны подступающих слез и жгучей обиды. Хоть он был маленьким и хрупким, очень подвижным и общительным, но сейчас он изумительно скопировал своего хозяина: расправленные плечи, прямая спина, голова поднята, он есть воплощение гордости и самодостаточности.
Конечно, Раулю было не до него, Рауль предпочел отстраниться и уйти на балкон, чтобы не видеть его. И это ранило душу существа сильнее всех пыток в мире. Принц прекрасно понимал, что ему нельзя себя так вести на публике, что это позорит его хозяина, но он совсем не желал сдерживать свои эмоции, не таким и не для того его создавали, чтобы он ходил по струнке, как все другие пэты, умеющие молчать и быть незаметными и услужливыми. Он был другим. Он отличался. В этом была его сила и уникальность.
А еще его уникальность была в том, что он совсем не мог обижаться, особенно на хозяина, ведь он любил хозяина еще с тех пор, как только-только зародился. И он не смог устоять перед соблазном незаметно проникнуть в комнату уже спавшего Рауля, чтобы с тихим мявком запрыгнуть на постель, протоптаться маленьким слоником по мощному телу мужчины и свернуться маленьким клубком у спящего на груди. Да так и уснуть, постепенно сползая под бок дзинкотая.

Пока Совет решал судьбы мира, жизнь шла своим чередом. Пэты Эоса страдали от тоски и безделья, фурнитуры тщательно следили за этим процессом. Секретари Парфии заполняли сотни никому не нужных бумаг и передавали их заместителям заместителей, а потом обратно. В Мистраль-Парке кто-то только что сорвал банк, из одних надежных рук в другие, не менее надежные, перешла чертова дюжина гаремных пэтов, и еще не известно, кто был более счастлив - покупатель, продавец или товар. В Кересе было на удивление тихо, в пьяной потасовке пострадало всего шесть человек и еще один случайный прохожий погиб, потому что на него упал выброшенный с верхнего этажа трущоб телевизор. Мелкие кражи, разбой и поножовщина не в счет.
Ксандр равнодушно смотрел на огни ночного города, отсчитывая мгновения до возвращения хозяина. Количество этих мгновений значения не имело, Рауль все равно вернется. Вот только каким...
Как бы кощунственно это ни звучало, но фурнитур надеялся на его нейрокоррекцию. Это значительно упростило бы жизнь самому господину Аму. Чтобы там ни решил Совет или Рауль, Ясон должен был уйти. И, желательно, навсегда. Это было разумно и логично. Юпитер потеряла контроль над ситуацией, и в том, что сейчас происходило, была и ее вина, но сверхразум никогда в этом не признается. Он же "сверх"! От того и ошибки этого разума столь глобальны.
Одного взгляда на вошедшего Рауля было достаточно, чтобы понять: Юпитер продолжает их совершать. Нейрокоррекции не было, хотя она явно наказала свое чадо. Так и поступают матери, когда чувствуют, что облажались. Они заставляют страдать своих детей.
Он неслышно подошел, приветствуя господина и помогая ему раздеться, но тот этого даже не заметил. Пришлось увести его в гостиную и едва ли не насильно усадить в кресло.
- Господин Ам. Господин Ам... - Ксандр дождался искры узнавания в глазах хозяина и только тогда спросил. - Что произошло на Совете?
Чудовищный вопрос, нарушающий все возможные правила, установки и традиции отношений между фурнитуром и блонди, но сейчас именно это и требовалось. Собственно, Ксандра не столько интересовал ответ, сколько любая реакция Рауля, свидетельстующая о его состоянии.

Ксандр проваливался в потерянную зыбь застывшего взгляда Рауля, как в бездонный зеленый омут. Требование не смотреть в глаза своему господину, было явно создано не с целью утвердить существующий порядок между повелителем и подчиненным, а для самосохранения последнего, его разумной целостности и способности к дальнейшим действиям.
Ему было глубоко наплевать на Минка и решение Синдиката. Он не испытывал сожалений по поводу того факта, что сам был одним из источников происходящих событий. Его решение было правильным, поскольку ситуация зашла слишком далеко для ее самостоятельного разрешения и в дальнейшем привела бы к более серьезным проблемам в масштабе государства и общества. Танагура была тяжело больна, и Ясон был ее раковой опухолью, которую необходимо удалить. Увы, эта опухоль засела в одной из самых важных частей организма – в мозге, и потому вполне логично, что после ее оперативного извлечения организм будет на некоторое время парализован. К сожалению, организм сам не в состоянии осознать источников своего заболевания, поэтому пришлось немного подтолкнуть ситуацию в нужном направлении, хотя все пошло не совсем по плану. Ксандр отдавал себе отчет, что если организм слаб, то может и погибнуть, все бывает. Если выживет, то процесс реабилитации займет какое-то время. Но боль Рауля вспарывала его изнутри ржавым консервным ножом. Господин Ам был к этой опухоли слишком близок…
Хуже всего, что сейчас уже ничего нельзя сделать. Ничем не помочь. Алгоритм возможных действий проносился в сознании фурнитура, и отбрасывался за  ненужностью и бессмысленностью содержания.
- Ясон Минк погиб при взрыве Дана-Бан, - тихо произнес фурнитур, не отпуская взгляда блонди, нарушая все мыслимые и немыслимые правила этикета и поведения, но надеясь, что в этом взгляде Ам прочтет больше, чем в словах, которые тот вряд ли воспринимал. Именно взрыв был причиной его смерти, к которой привело не что иное, как поведение Минка, его потакание своим низменным страстям и слабостям, недостойным элита. - Вы нужны Амои, господин.
«Вы нужны мне».
Что бы сейчас не решил Рауль, Ксандр последует за ним. Решит уйти - уйдет следом, без сожалений и раздумий. Затеет революцию - будет строить баррикады и подносить динамит.
Как объяснить ему, что он не один?
Ксандр медленно опустился на колени перед тем, кому принадлежал всем сердцем, всем своим существом, и, разорвав зрительный контакт, осторожно взял руки господина в свои ладони. Кажется, что лед, сковавший его пальцы, чувствовался даже через ткань перчаток. Ксандр закрыл глаза и осторожно коснулся губами руки Рауля, замирая так на бесконечную долю вечности.
Бездна преклонила свои колени перед скорбью света.
Бездна всегда будет рядом.

"Да-да, еще много продуктивных лет, которые он провел бы, развлекаясь со своими монгрелами. А вы бы страдали, глядя на все это, не в силах ничего изменить. К сожалению, мой господин, вы были привязаны к нему намного больше, чем к собрату, а он не смог этого оценить, променяв самую искреннюю и чистую душу на низменные потребности тела", - коленопреклоненная поза не мешала фурнитуру мыслить и, уж тем более, не стоила того, чтобы изменить своим убеждениям. Никто не причинял Раулю больше боли, чем Ясон Минк. Он заслуживал смерти.
Холодная злость, окрасившая интонации господина, омыла сердце Ксандра теплой волной. Определенно, он на правильном пути, хоть и выбрал его практически наугад. Эмоции. И отрицательные сейчас были предпочтительнее любых других.
Господин представлял собой слишком сложный механизм. Самый сложный из всех, что когда-либо встречались Ксандру. В какой-то момент, видя Рауля в таком состоянии, фурнитур ощутил себя случайным посетителем атомной электростанции, который в критической ситуации оказался перед огромной панелью управления с сотней мигающих кнопочек, рычагов, мини- и максиэкранов с непонятными показателями... И все это в один миг погасло. Самому тупому монгрелу понятно, что если погасло, то через пару минут рванет. То, что фраза о Дана-Бан сработает, он даже не ожидал. Просто нажал на первую попавшуюся кнопку и ждал, что будет. Сработало слабо, но это было лучше, чем ничего.
Лучше злость, ненависть, обида, ярость, что угодно, лишь бы не этот потухший взгляд.
Были, конечно, и другие, более радикальные методы, но каждый из них вел впоследствии к быстрой и скоропостижной смерти Ксандра, а он пока себе этого позволить не мог. Кто-то должен присматривать за хозяином, хотя бы ближайшее время.   
Рауль Ам ошибался. Живые механизмы системы управления нужны были не Амои, а Юпитер. Амои же была населена более или менее разумными созданиями, и требовала к себе несколько иного подхода, чем это виделось идеализированному искусственному интеллекту. На самом деле, нет никакой разницы, чем управлять - алгоритмами компьютерных программ или человеческими эмоциями. Просто методы разные.
Взять того же Ясона. Покуда он работал как элемент системы, все было нормально. Но как только в дело вмешались не запрограммированные чувства, все полетело к чертям Эос. Попытка исправить ситуацию методами системы оказалась неэффективной, а вот используя простейшие схемы, обращенные не к рациональному уровню, а к телесно-чувственному, Ксандр добился весьма и весьма успешных результатов. Он мог собой гордиться. Собственно, эксперимент был рискованным и мог провалиться, но тогда он попробовал бы еще раз. А потом еще. И еще.
Ксандр поднялся, как ни в чем не бывало, скрылся в комнате и быстро вернулся, с поклоном протянув господину комм на небольшом подносе, ожидая дальнейших распоряжений.

Керес

Сообщение от главы Танагуры об утилизации Минка застало Гриффита ещё по дороге в Эос. И другого слова, кроме «утилизация», блонди подобрать так и не смог. Нет, в его голове на тот момент крутилось ещё несколько вариантов определения случившегося, но, увы, всё сплошь бранных. То, что система таки избавилась от бракованного Первого консула для Двенадцатого значило, что его «и.о.» растягивается на неопределённый срок. Дааа, сколько раз Уоллес размышлял о том, что и как он сделал бы по-другому, окажись на месте Ясона. Но то были отвлечённые и пространные размышления того, кому до всего на Амои и за её границами есть дело, когда выпадает свободная минутка или очередное решение Главы Синдиката вызывает некоторое недовольство. Но никогда главный разведчик этой планеты не желал занять столь высокий пост, и в основном потому, что осознавал: эта должность требует работать сутки напролёт без отдыха и возможности отлучиться. Только это, а не безграничная ответственность тяготила его. И судя по последнему происшествию будет теперь тяготить неизвестно сколько.
  Поддавшись своему недовольству, Гриффит даже скрипнул зубами, стискивая их, чтобы не выпалить чего лишнего Аише. Сказать им, пособникам уничтожения Первого консула, в частности, одному из их представителей, хотелось многое, но это не было необходимостью, а лишь проявлением недовольства и раздражения – банальных эмоций, ненужных и даже мешающих. Если рассориться сейчас с половиной Синдиката из-за того, что, вызываясь на одно, получил в нагрузку много больше, ситуации это не поможет ни с какого бока. Следовательно, пустые чувственные порывы нецелесообразны и должны быть проигнорированы. Лучше потратить внутренние резервы на решение ситуации, чем Уоллес и занялся, уже выходя из кара и направляясь к лифтам в башне элиты.
  Дзинкотаи мелькали мимо, здороваясь, и спешили по своим делам, блонди коротко кивал в ответ, полностью занятый своими мыслями. Он уже составлял – точнее дополнял и менял пункты местами – план дальнейших действий. Например, теперь в графу важного и не терпящего отлагательств добавилась необходимость выяснить, кто и как сумел организовать утилизацию. Юпитер молчит, а остальные формально не имеют подобных полномочий. Но факт есть факт: Ясона нет. Получается, что теперь любого элитара можно уничтожить, в обход всех систем безопасности? Возмутительно!..
  Но не успел Уоллес вывести свои умозаключения к вражеской диверсии и предательству кого-то из своих, как комм и один из контактов в его памяти потребовали к себе внимания.
  − Гриффит, ты, конечно, уже знаешь, но я должен сообщить сам: Ясон мёртв. Не вини братьев, они не нарушали решений совета. Это сделала Мать. Я говорил с ней. Теперь на тебе весь комплекс полномочий главы Синдиката. По крайней мере, пока. Мы нашли тела, они почти готовы, но я не знаю, когда будет создана новая личность Минка, - без малейших эмоций, точно робот с синтезированной речью, сообщил Глава департамента генетического контроля и отключился. А Двенадцатый консул ещё несколько секунд смотрел на погасший экран коммуникатора и оторвался от него только потому, что стоящий в дверях лифта оникс весьма удивлённо его разглядывал. Опомнившись, руководитель контрразведывательных сил вышел наконец из кабины в холл.
  Услышанное переворачивало с ног на голову всё, что было надумано за последние двадцать минут. А может и дольше. Мысли лихорадочно заметались. По крайней мере никто, кроме Юпитер, не имеет права уничтожать дзинкотаев – это уже хорошо, эту проблему можно отбросить за ненадобностью. Но за ней встаёт другая: мать не устранилась полностью и встревает в дела брошенных ею сыновей, ломая им тем самым все схемы и планы. Было бы намного лучше, если бы она либо вообще не подавала признаков своего существования, либо вернулась полностью. А это состояние полуконтроля-полуотсутствия только всё портит. Допросить бы… то есть, узнать бы у Рауля подробности его общения с Юпитер... но Гриффит слишком хорошо разбирался в эмоциях окружающих, чтобы понимать, в каком состоянии сейчас Советник. В таком, что лишние вопросы о произошедшем могут привести к потере ещё одного из членов Синдиката. Непозволительная роскошь в сложившихся обстоятельствах, даже не смотря на то, что резервные инкубаторы находятся в рабочем состоянии.
  Даже не додумав своих мыслей, точнее, не дав им оформиться в законченные логические цепочки, исполняющий обязанности Первого консула, прекрасно рассмотревший все мелочи на экране комма во время последнего видеозвонка, стремительно кинулся к апартаментам господина Ама. Ситуацию с последним необходимо исправлять в срочном порядке, причём лично, чтобы быть уверенным в качестве проделанной работы, а это возможно лишь тет-а-тет. Прочие же дела подождут полчаса, даже те, что не терпят отлагательств. Вменяемость Советника намного важнее остального, хотя бы потому, что без него они потеряют всякий смысл.
  Дверь элитару открыл фурнитур, тихий и услужливый, как им и положено. Гриффит помнил, что конкретно этот экземпляр задержался на своём посту намного дольше положенного, но данный вопрос не касался разведчика раньше, а сейчас и подавно. Быстро выбравшись из защитных элементов и плаща, он сдал их брюнету и коротко поинтересовался, где находится его хозяин. Получив ответ, Уоллес дал знак следовать за собой и прошёл в гостиную. Не спрашивая разрешения, сел в кресло напротив Рауля и снова обратился к его фурнитуру:
  - Неси самое крепкое из алкоголя, что здесь есть, и два стакана, - велел он и жестом отпустил исполнять своё поручение. Царящая в этих апартаментах похоронная и несколько суицидальная атмосфера требовала от него, тонкого - по требованиям профессии - психолога, кардинальных действий. И раз уж Ам раздавлен присущими обычному человеку эмоциями, то и реанимировать его стоит попытаться работающими у людей средствами.
  Когда требуемое оказалось на столике между элитарами, Глава разведки сам наполнил бокалы, не пожадничав, практически до краёв, и требовательно протянул Раулю один.
- Выпей. Хотя бы пару глотков сделай, - твёрдым, почти приказным тоном велел он.