Капля медленно ползла по чуть свернутому листу, переливаясь под лучами встающего Глан всеми оттенками сапфира. Вот она нехотя замерла на самом его кончике, вытянулась, превращаясь в тощую грушу и нехотя прыгнула на следующий, неожиданно потеряв в полете сапфировый цвет и став самой обыкновенной, круглой, прозрачной каплей воды. Однако, приземлившись на следующий лист, вновь обрела цвет драгоценного камня королей. И никакой магии здесь и в помине не было.
Просто листья на дереве были синими. Как глубокое ночное небо. И сверкали сейчас бриллиантами утренней росы...
Серебристый кар бесшумно прочертил белесое утреннее небо и приземлился неподалеку. Энергетическая дверь исчезла и красноватой почвы плато коснулась мужская нога в темно-синем кожаном сапоге. Водитель величаво вышел, оказавшись под золотистыми лучами высоким элитом с ослепительно белыми, как снег, длинными волосами. Записной модник схватился бы за голову и покатился со смеху, обозвав старомодными тряпками его наряд, но заместителю главного нейрокорректора Амои не было до этого никакого дела. Он приходил сюда только в этой одежде. Темно-синий сьют сидел на нем, как вторая кожа, выгодно подчеркивая разворот плеч, тонкую талию и стройные бедра. Белая свободная туника с перламутровым отливом была стянута мягким поясом в тон фиолетового плаща, сколотого аграфом белого металла с изображением... двух стилизованных переплетающихся птиц, синей и белой...
Корректор неслышно сделал несколько шагов и остановился перед невысоким деревом с синей листвой, глядя на причудливой формы камень под его кроной. Опять же синего цвета. Редчайший сорт гранита, стоивший бешеных денег, темно-синий с перламутровыми вкраплениями кварца. И неразрушимый, как сама Вселенная.
Он приходил сюда каждый год, вот уже десять лет, в один и тот же день. День, когда Он ушел... нет, когда Они ушли...
... Он провожал и встречал его четыре цикла, каждый раз немного смешно вздыбив свои головные перья, которые год от года становились только шикарнее. Платина всегда чуть улыбался, сфокусировав на них взгляд, пока новое тело восстанавливало дыхание и обретало нужную чувствительность. И по мере этого процесса опускались и темно-синие, с перламутровыми вкраплениями, длинные перья. Он говорил, что ничего не может с этим поделать, пока не почувствует Поле...
На пятый раз Он опередил его. Просто ресурс жизни сиринита подошел к концу.
Он ушел как король, царственно сидя в своем любимом кресле у камина и тихо исполнив напоследок любимую песню хозяина, хотя за пятьсот лет кто там уже разберет, кто был хозяин, а кто - господин...
- Я буду тебя ждать...
Глаза цвета звездной бесконечности тихо закрылись и сиринит замер, улыбнувшись.
Икнио-сиринит... Последний сиринит в этой вселенной... Он пел только ему, но Фалк свято был уверен, что он превзошел своего отца.
Тот день был ветреным и темные тучи низко неслись над пустынным плато в сторону Танагуры. Место было выбрано не случайно - в полукилометре отсюда находился секретный объект, территория была закрыта, и мало кто имел сюда доступ. Их секретный объект. И место это тогда сразу приглянулось Ему - Он говорил, что оно напоминает Сириниту, Фалк считал, что это из-за повышенного содержания кремния в горной породе.
Но несмотря на ветер, на дне огромного колодца, сечением 3х3 и глубиной 20 метров было тихо и ни малейшее дуновение не тревожило перьев сиринита, сидевшего на скамье белого мрамора, той самой, с их первого биеннале, и белого плаща платины, стоявшего напротив. Фалк вообще был во всем белом и даже платиновый аграф - Его любимый, с изображением Белого Сокола.
Сам сиринит был почти обнажен до бедер. Почти - если не считать паутины легких цепочек, покрывавших его мощный торс от середины шеи до бедер, а местами и чуть ниже. Черные бриллианты, от мелких до весьма крупных, фантазийной огранки, вспыхивали таинственным, интимным блеском под искусственным светом прожектора. Легкие шаровары из полупрозрачной золотой ткани струились по ногам сиринита, довершая его наряд.
Фалк не шевелился. Это было его время. Он вспоминал... И он хотел помнить и впредь…
- Запись мнемограммы завершена. Все готово, - уверенные руки элита, все это время стоявшего позади у небольшого чемоданчика на треноге, точными, веками уже отработанными движениями, сняли тонкий, почти изящный обруч с белой головы.
- Хорошо, шеф, - платина сделал пару шагов и присел на скамью, одновременно снимая перчатку с правой руки. Слева от него сидел сиринит, великолепная взрослая мужская особь - и теперь уже элит всего лишь доставал ему до плеча.
- Я тоже готов. Не будем тянуть, - тонкие бледные пальцы сильным, уверенным движением вкололи в собственное запястье небольшую иглу, до этого просто спрятанную между ними.
Сорок пять секунд.
Вполне достаточно, чтобы положить себе на плечо тяжелую, пепельно-синюю руку, еще раз полюбоваться веером раскрывшегося с тихим шелестом подкрылка, переплести бледные и темные пальцы.
- До встречи, Рауль, - серые глаза на миг встретились с изумрудно-зелеными. Остальные слова были лишними. Платина был уверен в блонди даже больше, чем в самом себе.
Белая голова мягко прислонилась к мощному плечу. Лунные пряди и перья цвета ночи чуть перемешались, как и всегда.
Он улыбался в своем вечном сне.
- Ты ждешь меня? Я иду.
Корректор медленно закрыл глаза и тоже улыбнулся.
Сознание отключилось.
Рауль Ам спокойно собрал чемоданчик и встал на небольшую платформу энергетического подъемника, плавно заскользившую вверх.
Еще секунд через пятнадцать сверху, по всему периметру колодца зашуршали струи чистейшего кристаллического кремниевого песка, заполняя пространство сероватой массой до середины. Потом аккуратно был положен родной грунт плато – и только четыре микроскопических маячка, по вершинам квадрата, указывали посвященным место захоронения.
… - Дыши, Фалк. Кое-кто хочет с тобой познакомиться, - спокойный голос шефа сбоку, как обычно, включил сознание, заставил сделать первый вдох и медленно открыть глаза…
На него смотрели темно-синие, с мелкими перламутровыми искорками на радужке, глаза юного сиринита, казавшиеся пока огромными на еще детском лице. Смотрели сосредоточенно и немного настороженно. Небольшие еще головные перышки были забавно вздыблены.
- Я счел возможным весьма сократить карантин. Профессор Макбрайд предоставил исчерпывающую информацию, - Фалк редко слышал такие теплые нотки в голосе Рауля.
Нет, он конечно знал о существовании молодого сиринита, просто его присутствие здесь и сейчас было совершенно неожиданным.
- Ты красивый, - синие глаза внимательно изучали его тело, - Я, пожалуй, тебя нарисую.
Юный сиринит говорил своим голосом, ну да шеф наверняка обезопасил свои органы слуха.
- Ты умеешь рисовать? – платина чуть улыбнулся, слегка склонив голову набок и зашевелившись в капсуле.
- Беру уроки, - важно изрек юноша, - Тебе нужно в душ.
- Конечно, Цхаии, - Фалк сделал уже вполне уверенный шаг из капсулы, протягивая руку сириниту, - Ты проводишь меня?
Пепельно-синяя ладошка казалась сейчас совсем небольшой в алебастровой ладони элита.
А вот такого выражения на лице шефа он, пожалуй, за последние пятьсот лет еще не видел… Серая бровь чуть изогнулась в усмешке.
- Посмотрел бы ты на себя со стороны, Рауль, когда твой первый взгляд ищет Минка…
И, разумеется, его звали Цхаии. Разве могло быть иначе?..
Уже на следующий день они привезли на плато саженец дерева сиринитов. С синими листьями…
… Фалк оторвал взгляд от причудливого камня и поднял лицо к небу. Несмотря на темные зеркальные очки ему опять не удалось сдержать предательской слезы… Но её никто не увидит, кроме ветра и солнца Глан, сейчас она испарится…
Сзади тихо проскрипели по грунту шаги. Молодой сиринит выбрался из кара и подошел, остановившись около плеча платины. Сейчас ему уже тридцать – совсем как Ему тогда, при первой их встрече. Идентичная генетическая копия, такая похожая… и не похожая одновременно.
- Отец, - тихо сказал Цхаии, тоже задумчиво глядя на камень.
Фалк чуть повернул голову, улыбаясь знакомому профилю:
- Можно сказать и так…
Он открыл небольшой, биорастворяющийся контейнер, что держал в руке, и вынул кисточку белого винограда. Отщипнул губами одну ягодку, протянул веточку Цхаии, понаблюдал, как губы цвета голубики аккуратно обхватывают и отрывают еще одну – и положил остальное на камень.
За пятьсот лет Амои уже перестала быть безжизненной планетой и тут есть, кому этим поживиться.
- Пойдем, Цхаии… - платина обнял сиринита за плечи, - У нас…
-… и у Них…
-… впереди - Вечность.